Татьяна Иванько - В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 3. Том 2

– Так ты говоришь, Таня сказала, что уехала из Шьотярва? Почему?

Я пожал плечами.

– Хотелось бы знать. Но она ничего об этом не пишет.

– Странно…

– И мне показалось, странно. Она так рассказала об этом городке, с таким неподдельным восторгом, – сказал я, решив не говорить, что я знаю об отце Тани, мне это показалось неловким, захочет Таня, сама расскажет ему. – Теперь она в Питере… а я адрес… потерял я адрес, Платон, носил в кармане на груди, а теперь, видишь…

Я оглядел себя в майке, по случаю жары, нормально, но где моя форменная рубашка с карманами на груди, где было то письмо с адресом?

– В Питере адрес? – усмехнулся Платон. – Ну если это та квартира, о которой я думаю, не переживай, дам я тебе адрес. А ведь ремонта она там так и не сделала. Или сделала теперь…

Он посмотрел на меня, отбрасывая окурок, и приобнял за плечи.

– Неужели, правда, Танюшка беременная?

Я просиял, кивая.

– Абсолютно точно.

– Как же тебе удалось, когда?

– Вот удалось… А в день её «смерти» и удалось. Мы виделись, в её мастерской в центре. Она отвезла меня домой, а сама… тоже домой поехала. Так что… удивительно, конечно, но… мальчик будет.

– Мальчик? Это уже… а ну да… жаль, что не могу обнять мою маленькую сестрёнку, – он вздохнул, посмотрев на небо. – Не поверишь, до чего скучаю по ней. Больше я только по Кате скучаю…

– Почему же я не представляю? Я…

Платон посмотрел на меня, качая головой, и снял руку с моих плеч.

– Нет, Лётчик, не представляешь. У тебя нет сестры. Это… ну это по-другому, когда она и девочка, и твой друг, никаких эротических чувств и притом… любовь и… ответственность.

– Да… жаль, что у меня нет сестры, – усмехнулся я.

– Так значит, ты теперь мой зять, а? Гляди, расскажу Танюшке, как ты тут девчонок щучишь.

– Да ладно тебе, – смутился я, тоже отбрасывая сигарету. – Сам, что ли, не позволяешь себе мимолётных радостей?

Платон покачал головой:

– Нет, Валер. С тех пор как женился на Кате, не позволял. Даже ради дела.

Я посмотрел на него с любопытством.

– Серьёзно? Ты такой верный муж…

– Да, – кивнул Платон. – А ты, Лётчик, дурак, смотри, Бог накажет за скотство. Он отбирает дары у неблагодарных.

– Ну и скотство, – обиделся я, гляди-ка, праведник выискался, никогда не отказывал себе ни в чём, всех подряд опрокидывал, а теперь, видишь ли… женат он.

И всё же мне стало стыдно, оказалось, то, что было нормой для меня, совсем не было нормальным для остальных людей. Впрочем, не то, что бы это было нормой, но тут с этим проще как—то, вот я и… не отказывал себе. А теперь… где вот Настенька? Я даже не знаю, жива ли она. Из прежнего госпиталя девчонки погибли тоже. Не об этом ли и говорил Платон, когда сказал о потерях?

– Но ты Тане всё же не говори? – сказал я, посмотрев на него.

– Да не скажу, чё ты, пошутил я, – Платон покачал головой.

А потом посмотрел на меня и добавил серьёзно:

– Между прочим, я, глядя на тебя таким стал, и с Викой развёлся и вообще изменил всю мою жизнь. Вот после того, как увидел, какой ты и как решительно ты переменил всё… На это тебе тогда понадобилось значительно больше сил, чем мне. Дети и… А кстати, как дети?

– Они в Португалии, – выдохнул я.

Эта разлука с детьми саднила, как старая рана, я думаю об этом всё реже, я теряю связь с ними, я это чувствую даже физически, и чем больше проходит времени, тем меньше наше с детьми взаимное притяжение. Они растут вдали от меня, привыкают к другому отцу, и даже другой стране…

– Пишут?

– Всё реже. И уже почти не звонят.

Платон толкнул меня плечом:

– Не звонят, потому что сюда не дозвониться, вот и всё. И вообще, грусти, скоро ещё и новенький ребёнок будет. Это, если не врёшь. Или не бредишь.

– Не вру, – улыбнулся я.

– Ну, классно, чё… Только, Валер, насчёт разных «настенек» я серьёзно, а то и «нового ребёнка» издалека будешь видеть, оно тебе надо?

– Ну хватит, не зуди, как этот… – сплюнул я через плечо, понимаясь. – Пошли, обед привезли.

А Настя оказалась жива, нам рассказал позднее фельдшер о подробностях того обстрела и того, как мы попали сюда, фельдшер и Игорёк, о котором так волновался Платон, Настя даже не ранена, уехала, оказывается, в Ростов, тем же транспортом, что нас сюда вёз. Обидно, даже не узнала, жив я или нет… Вот этим и отличаются все ненастоящие связи… обидно. Хотя обижался я ровно до того момента, пока мы сидели тут с Платоном, было стыдно за то самое скотство, и противно, что я, действительно, снова валяюсь в грязи. И когда? Теперь. Теперь, когда я получил всё. Всё, о чём мечтал так долго. Всё и даже больше… Ну прав Платон, теперь надо прийти в себя и ехать к Тане…