Таня Гарсия - Последние краски лета

– Фрау Ластовская, многие российские студенты сейчас испытывают сложности с получением денежных переводов от своих законных опекунов. Мы многократно пытались связаться с вашими родителями, чтобы узнать, кроется ли причина просрочки платежей в сложностях вывоза денег из России или за этим стоит что-то еще, однако они игнорировали наши звонки и письма.

Рита сглотнула и отвела глаза, чувствуя, как кровь прилила к щекам, сделав их пылающими и пунцовыми. Как такое может быть? Что происходит? Почему эта страшная реальность так бесцеремонно ворвалась в ее уютный мир, где все устроено, продумано и спланировано?

Профессор мягко посмотрел на Риту:

– Фрау Ластовская, мы постараемся найти выход, подать заявку на грант на ваше дальнейшее обучение у нас, но вам надо оплатить задолженность за учебу, иначе мы не сможем продолжать. Мне очень трудно сообщать вам такие новости, но, я боюсь, вы должны быть в курсе ситуации.

Рита кивнула. Если ее отчислят из университета, она потеряет возможность жить в Швейцарии. Ей придется вернуться в страну, где она не жила более десяти лет, не понимала и не чувствовала ее, страну, по сути, являющуюся чужой для нее.

Да, у нее сохранились воспоминания детства о большой даче, вкусных бабушкиных сырниках, широких московских проспектах и узеньких улочках центра города, с которыми она давно потеряла связь, и даже Габороне казался ей более осязаемым, реальным и понятным.

Рита сдержанно кивнула профессору и вышла из кабинета.

Она досидела на лекциях словно в полусне и не помнила, как доехала до дома, где свалилась на кровать прямо в своем фиолетовом пальто и лежала так несколько часов, не в состоянии пошевелиться, пока не услышала стук в дверь.

Заглянули Хайке и Лурдес, которые без слов легли по обе стороны от нее. Все трое смотрели в потолок, ничего не говоря, в полной темноте.

– Мы слышали новости о том, что ты испытываешь финансовые трудности, – наконец сказала Хайке, – они мгновенно разнеслись по факультету.

– Только знай, что ничто не изменит наше отношение к тебе, Рита, – добавила их третья соседка. – Скажи, если тебе что-то надо.

– Девочки, – прошептала Рита, – спасибо за поддержку, – слезы жгли ей глаза. Надо было позвонить родителям и спросить, что происходит: в мире и ее семье. – Мне надо срочно оплатить учебу, или меня отчислят из универа.

Лурдес рывком села на кровати и бросила в сторону соседки испепеляющий взгляд:

– Не может быть! А что говорят твои предки?

– Они не платят уже полгода. Декан дал мне понять, что созванивался с ними по этому поводу, но реакции не последовало…

Лурдес и Хайке изумленно переглянулись, воздержавшись от комментариев.

Вскоре подруги ушли, скрипнув деревянной белой дверью. Рита нехотя влезла в пижаму с пандами, села на подоконник, не включая света, и долго всматривалась в белеющие вдали горы, будто они могут дать ответы на ее вопросы. Почему родители не заплатили? Какого черта они ни разу не позвонили, чтобы открыто обсудить проблемы, если они были? Ведь папа был дипломатом, он мог бы найти слова, чтобы все объяснить, сказать что-нибудь ободряющее, и они вместе наверняка бы придумали решение! Хотя… существовало ли когда-нибудь по-настоящему это «вместе»?

На лекции на следующий день Рита решила не ходить, так как не было ни настроения, ни сил и ни желания. Мысли ее в любом случае витали далеко от учебы, поэтому освободившееся время она решила использовать для разговора с родителями. Также Рита написала сообщение владельцу съемной квартиры, чтобы узнать, все ли в порядке с оплатой жилья и не стоит ли ожидать каких-то сюрпризов еще и в этой области.

Помедлив, она набрала папе, однако тот не ответил. Она немного подождала, не перезвонит ли он, но по-прежнему ответа не последовало. Рита задумчиво сидела в пижаме с пандами за кухонным столом из светлого дерева, крутя в руках телефон, и ее мучила непонятная тревога. В итоге она нашла в списке входящих видеозвонков маму и нажала «Позвонить».

– Рита? – как-то неуверенно послышалось в трубке. – Как ты, дочка?

– Как я? – Рита почувствовала, как закипает, но изо всех сил старалась взять себя в руки. – Ты знаешь, что происходит? Почему ты мне не звонишь?

Мама напряженно молчала.

– А что с оплатой моей учебы? Ты ничего не хочешь мне сказать?

Рита повысила голос. Она от души радовалась, что дома никого нет и соседки не могут увидеть ее такую непривычно разъяренную. В семье Ластовских было не принято выставлять эмоции напоказ. Мама отвела глаза.