Дмитрий Тростников - Шарлатан - чудо для проклятого короля

Никто и никогда еще так не унижал Иерарха. В дуэли проклятий верховный жрец страны безнадежно проиграл бесноватому праведнику. Непривычный к поношениям Иерарх потерял голову. Иначе заметил бы короткий жест, который тайком отдал король своему фавориту – менестрелю. И то, как резво молодой кавалер вскочил из-за праздничного стола.

Иерарх в бешенстве развернулся к королю, и уже разинул рот, готовый проклясть и монарха, и предстоящий ему поход. Но тут по знаку менестреля трое горнистов, задрав трубы в небо, изрыгнули сигнал такой громкости, что горожане вокруг присели, зажав уши, лишь бы не оглохнуть. Обменявшиеся проклятьями духовные лидеры онемели от неожиданной дерзости.

Как только эхо трубного сигнала раскатилось по всем улочкам и переулкам, первым завопил менестрель.

– Почтеннейшие горожане! Представление про любовь!!!.. Хотите увидеть, как народ, спасенный из-под гнета извергов, бросится в объятия нашему королю?..

Хмельные горожане загомонили, в ожидании потехи. Онемевший от гнева Верховный Иерарх так и остался стоять, вытянув руки, в замешательстве от того, что его никто не слушает.

Менестрель кривлялся, вскочив прямо на один из длинных пиршественных столов.

– Не слышу! – приставил ладонь к уху менестрель. – Вы что не ели на королевском пиру?!.. Хотите представления?!..

Простолюдины, сидевшие за столом, подхватили от греха тарелки, но не возмутились, а наоборот, хохотали и забавлялись…

– Да! Хотим!.. – раздались крики с разных концов площади.

Стражники с факелами выстроился вдоль длинного стола. А за их спинами несколько музыкантов ударили по струнам мелодичных инструментов.

– Вот наша родина, стонущая под игом извергов! – указал менестрель, и толпа охнула.

На противоположный конец стола вскочила красотка-танцовщица из числа бродячих музыкантов, примчавшихся в белый город со всей обнищавшей страны, едва разнеслась весть о большом капитуле. Прапор кишел циркачами, артистами, трубадурами всех мастей. Они не желали упустить редкое сборище знати в одном месте, и торопились заработать. Хорошенькие артистки крутили сальто, и голосили романтические баллады на каждом углу. За день на горожан обрушилась годичная порция зрелищ.

Но возмутительная красота этой девушки, приковывала к себе внимание даже самого пресыщенного зрителя. Небрежная копна черных кудрей, симпатичные полные губы насмешливо искривленного рта, смуглая кожа, выдававшая долгое пребывание на солнце и неприлично крепкие мускулы ее обнаженных плеч, были далеки от идеала утонченной женской красоты. Но дерзость взгляда, уверенность осанки, и неистовая энергия юности щедро компенсировали любые изъяны неправильной внешности.

Дерзкая танцовщица притопнула ножкой, и выбила громкую чечетку на пиршественном столе торжественного капитула. Нисколько не смущаясь, словно подобные выходки были для нее обычным делом.

Толпа на площади взвыла. Половина собравшихся захохотали от восторга, другие начали плеваться. Чванливые вельможи за столом для особо важных персон продолжали сдержанно беседовать, тайком поглядывая: чем кончится вызывающее состязание бесстыдства и кощунства?

– Это тот самый шут, которому молодой Борхард спускает любые дерзости? Разве менестрелю место в свите короля? – вполголоса поинтересовался у соседей вельможа, кивнув на взобравшегося на стол юношу, с явным оттенком брезгливости. – Поговаривают, он развлекает властителя искусным пуканием?

– Не забудьте еще про подпрыгивание и художественный свист, – съязвил безо всякой почтительности соседний вельможа, не снимая с губ сладчайшей улыбки. – Наш властитель хохочет от души. Говорят, пожаловал ему недавно рыцарское звание. Теперь у нас шут из благородных…

Фанатик Босой ошарашено замер в своей клетке. Но никто не замечал его бессильной ярости, так как люди вертели головами, переводя взгляд с молодого менестреля на красотку. Народ сгорал от любопытства: что за каверзу затеяла эта парочка ненормальных?

– Как родина любит своих спасителей?! – завопил менестрель. – Покажи мне!

Менестрель призывно распахнул объятия, и как был, без шляпы, в расстегнутом камзоле, побежал по столу, навстречу возлюбленной. Танцовщица вздрогнула, словно проснулась. Бесстыдство и вызов сменились любовью и безграничным доверием на лице девушки. Она тоже распахнула объятия, и ринулась навстречу своему герою прямо по столу.