Луи Буссенар - Адское ущелье. Канадские охотники (сборник)

В такой момент один из них воскликнул, обращаясь к командиру:

– Ну же, папаша Батист, неужели ты позволишь раздавить нас, как гусениц!.. Пушки этих безбожных англичан стоят всего в шестистах метрах… Можно бы кое-что сделать, чтобы заставить их замолчать.

– Можно бы! Только вот нет желающих расправиться с этими дьявольскими стрелками. Надо ведь забраться либо на крыши домов, либо на баррикаду… А там наверху будет чертовски жарко.

Полсотни метисов выступили на площадку, на которую со всех сторон сыпались осколки.

– Минутку! – невозмутимо произнес Батист. – Большинство из вас – отцы семейств… Таких надо оставить про запас… Нужна молодежь… Всего шесть молодцов… по одному на орудие… Этого хватит.

– Сначала я выберу своих мальчиков, потому что верю в их меткий глаз.

– Эй!.. Жан!.. Жак!.. Франсуа!..

Трое молодых красавцев, почти еще дети, но сложенные атлетами, как и их отец, вышли из группы и ответили по-военному:

– Мы здесь!

Франсуа было не больше шестнадцати лет, Жаку – около семнадцати, а Жан едва достиг восемнадцати.

– Вы знаете, что делать. Не так ли?

– Каждый возьмет своего товарища; вы заберетесь на крыши и перебьете этих чертовых пушкарей.

– Идите, ребятки мои, время торопит!

При этих скупых словах, в которых заключена была огромная нежность старика, возможно, жертвовавшего своими детьми ради общих интересов, молодые люди бросились вперед, издавая один из тех диких криков, которыми пользовался их индейский предок, выходя на тропу войны.

Увы! Катастрофа, столь же внезапная, сколь и непредвиденная, сделала бесполезной их самоотверженность и серьезно осложнила оборону деревни. Едва юноши чудом достигли живыми и здоровыми верхушки баррикады, как та поднялась, словно подброшенная кем-то снизу, качнулась и изогнулась под силой неотразимого взрыва мины, а потом рухнула, увлекая за собой мальчишек.

– Измена! – закричал старый Батист, различая за облаком пыли, поднятым чудовищным взрывом, как бедные юноши взлетели в воздух и рухнули в груду обломков.

– Измена!.. Ко мне, Буа-Брюле! Спасем их, если еще есть время; ну, а если уже слишком поздно, то отомстим за них.

Сразу же после того как дым рассеялся, показалась баррикада, рассеченная брешью, которая была, в крайнем случае, доступна для приступа храбрыми, дисциплинированными и хорошо вооруженными людьми.

Пушки рокотали без отдыха, осыпая снарядами этот пролом, как для того, чтобы расширить эту брешь, так и для того, чтобы помешать метисам заделать провал. А вдалеке, в цветущих садах, развертывались для атаки колонны, и рожки протрубили сигнал. Метисы бросились по домам, тогда как Батист с несколькими своими друзьями, не замечая снарядов, рвавшихся вокруг них, разрывали окровавленными пальцами завалы, под которыми были погребены молодые люди.

– Измена!.. – это слово старого Батиста переходило из уст в уста.

Разумеется, нужна была рука предателя, чтобы прорыть под улицей потайной лаз длиной в пять метров, доходивший до середины баррикады. Этот лаз начинался в угловом доме, что стоял направо. Вход в него прикрывали доски опрокинутого тюфяка из кукурузных листьев. Предатель мог заползти в лаз, оставить там пороховой заряд и наладить минную камеру.

Вот о чем говорили защитники баррикады, обмениваясь отрывочными фразами, прерывавшимися взрывами и отчаянными криками.

Баррикада сопротивлялась до ночи пушкам генерала Мидлтона. Скромная деревушка Батош преградила путь пяти тысячам солдат регулярной армии. Этот маленький оплот независимости Буа-Брюле, так же как вчера и позавчера, победоносно отражал все атаки противника.

Воспользовавшись сумерками, можно было легко восстановить это примитивное, но непреодолимое укрепление, едва-едва поврежденное артиллерией. Ни виннипегские карабинеры, ни тем более торонтские гренадеры так и не смогли взять его, несмотря на три яростные атаки. Баррикада позволяла сражаться одному против трех, причем значительно уступая в вооружении и выучке.

Но предатель!.. Что это за подлец? Надо бы устроить над ним быстрый и праведный суд.

Черт побери!.. Да это же мог быть только собственник дома, некий Туссен… Туссен Лебёф… хозяин маленького базарчика, где жители Батоша покупали продовольствие. Возможно, он не слишком щепетилен, набрасывает цену и, как потихоньку шепчутся, не чурается контрабанды… Зато какой милый парень! Какой веселый собеседник! Он охотно предложит трубку с табаком или стаканчик водки… Кто бы поверил в это?.. А ведь между тем предупреждали не верить сверлящему взгляду его серых глаз, его загадочной улыбке, его таинственным исчезновениям, столь долгим и столь частым!