Александр Линевский - Всемирный следопыт, 1930 № 03

Но один из нас, биолог, знал, чем знаменита эта рыбка, и, уступив нашим просьбам, тут же, на берегу, прочел перед голой аудиторией маленькую лекцию.

— Много миллионов лет назад, когда на земле не было ни человека, ни вообще млекопитающих, ни птиц, водной стихией владели вместе с рептилиями ганоидные рыбы, прямые предки белуги, осетра, стерляди. Воды всего мира были населены ганоидами, нередко достигавшими чудовищных размеров.

Прошли миллионы лет. Изменился лик земли. Вымерли огромные ящеры-плезиозавры, мегозавры, птеродактили, гигантские акулы и рыбы-змеи. Более совершенные животные заполонили воду и сушу.

И лишь немногие потомки допотопных чудовищ, в частности уродливых и хищных ганоидов, остались жить в воде, почти не измененные эволюцией. И среди них наш аму-дарьинский скафиринхус. для ученого, да и для любого мыслящего человека, эта несуразная рыба — документ из истории животного мира. Живой кусочек природы седой-седой древности. «Реликт», как принято говорить в науке.

Он сохранился только в двух местах — в реке Миссисипи (в Северной Америке) и у нас, в Аму- и Сыр-дарье. Как бы прячась от солнца, скафиринхус любит мутные воды и всякое илистое дно, зарывшись в которое, он и проводит почти все время. Как и предки его, он — хищник и питается маленькими рыбками, которые близко подплывают к нему, привлеченные длинным хвостом, похожим на червяка. Но вообще о жизни его известно очень мало.

Рыбакам скафиринхусы попадаются не часто, но все же их иногда вылавливают десятками, и в ресторанчиках Чарджуя иногда можно в табличке меню увидеть его имя рядом с перевранными названиями блюд — «жареным барашка» или «шашлык по-кавказски». Вес этой рыбки редко превышает полкилограмма, но, как говорят сведущие люди, на вкус ее мясо очень хорошо, даже лучше стерляжьего…

Пока мы слушали лекцию биолога, наш трофей уснул под лучами солнца. Синие мухи стаей спустились на труп обитателя аму-дарьинских вод. Пора было двигаться домой, — что же с ним делать? Кто-то предложил бросить его кошке, лениво потягивавшейся в тени каюка. Но я взял его себе Похоронил в банке с разведенным денатуратом и привез в Москву. Сейчас он находится в маленьком музее диковинок в редакции «Всемирного Следопыта».

Голубой лентой, подмывая корни орешника, вьется по зеленой лужайке ручей. Под нависшим обрывистым бережком, меж корней в глубоких темных норах ютятся рачьи семьи. Стоит только засунуть руку в воду, как нащупаешь ряд круглых дыр.

Раз я полюбопытствовал и сунул руку в рачью нору; за это вторжение я был награжден таким щипком, что мгновенно вытащил руку. До крови прокусил, мошенник!

Интересно наблюдать раков при ловле. Словно железо к магниту, тянутся они к ободранной лягушке и густо облепляют ее. Топорща усы и защемив добычу в крепкие клешни, рвут ее на куски. Меня они словно не замечают. Приподняв «щемелку» (так называется расщепленная на конце палка, куда зажимают ногу лягушки), я подвожу под нее сачок. Раки повисают на лягушке, жадно вцепившись в ускользающее мясо, и поднимаются с ним вверх: сами лезут в сачок.

Бесстрашное поведение раков всегда казалось мне очень странным — имея дело с рыбами, я привык к чрезвычайной пугливости обитателей подводного мира. Но раку нечего бояться. Мне удалось однажды поймать почтенного старичка с гигантскими клешнями — около десяти сантиметров. Немудрено, что такой «дядя» перекусывает попавшую к нему рыбу.

Однажды мне пришлось наблюдать следующее интересное явление.

Я уже подходил к ручью с намерением половить раков, как передо мной из травы выбежала водяная крыса. Она была тут же накрыта сачком, но заполучить ее мне так и не удалось: крыса пищала, отбивалась лапками, кусалась. В конце концов я был вынужден ее выпустить. Крыса с разбегу плюхнулась в воду и попала под корягу, прямо на кучу раков, облепивших мертвую лягушку. Сначала я даже не разобрал, что случилось; раки разбежались кто куда, но один из них захватил клешнями хвост крысы. Она кусалась, стараясь отбиться и сбросить врага. Тогда другой рак вцепился ей в брюхо и лапу. Вскоре подоспел на помощь третий.

Но и крыса не дремала. Она вцепилась в одного из противников зубами, разрывая его когтями; броня затрещала, клешни беспомощно разжались. Вода замутилась, брызги летели во все стороны; крыса в поисках спасения всплыла, пытаясь выбраться на берег.

Меня осенила мысль: я схватил сачок, подвел под дерущихся и вытащил всю теплую компанию на берег. Раки, зашлепав хвостами, отпустили изрядно потрепанную крысу, которая быстро скрылась в траве. Скандалистов я забрал с собой. У одного из них в клешне был зажат кончик крысиного хвоста.