Виктор - Страшные Соломоновы острова

Глава 3. Первичные навыки дипломатии для двоечников

Я сидел за столиком одного из вполне уютных кафе в торговом-развлекательном комплексе «Меркурий» и в ожидании мадам тоскливо размышлял о том, о чем вовсе не хотелось размышлять.

Соответствует ли статус этой харчевни уровню «встречи в верхах», не буду ли я выглядеть косорылой деревенщиной, приперевшись на деловые переговоры с веточкой розы... Хорошо это или плохо, что у меня застарелая идиосинкразия на костюмы и галстуки, в связи с чем я, не мудрствуя лукаво, пришел в своей повседневной одежке (джинсы, футболка, куртка) ... Ну и так далее.

Хелена позвонила в первой половине дня и, убедившись, что ее собеседник в курсе предполагаемых событий, предложила встретиться в их офисе либо мне самому выбрать место и время.

Прикинув, я назвал время и ближайшую к дому точку, где можно спокойно посидеть. То есть «Меркурий». Обговорив процесс идентификации друг друга, мы рассыпались во взаимных благодарностях и повесили трубки.

И вот сижу, жду...

Вспомнив очень кстати, что копарю совсем не обязательно быть дипломатом, я решил не забивать себе голову обсасыванием всех этих протокольных условностей и сосредоточился на кофе.

– Виктор? – услышал я за своей спиной уже знакомый звонкий голосок и, ощутив легкий аромат нездешнего парфюма, повернул голову, приподнимаясь со стула.

Да-а... Не врала Наташка. Зачетная лялька. Какая там, в зюзю, мадам? Абсолютно рабочая, ликвидная коза.

По виду – типичнейшая студентка-переросток. Кроссовки-джинсы-блузочка, но формы... Мой взгляд привычно замаслянел, любовно охаживая ее вдумчивое декольте (ну прямо беда у меня с этими вырезами). Я спохватился.

– Хелена? Здравствуйте. Очень приятно. Присаживайтесь. – Сделав шаг к противоположному краю столика, я приглашающе отодвинул стул.

– Спасибо. – Она с привычной легкостью заняла предлагаемое ей место и с легкой усмешкой взглянула на меня. – У вас очень... откровенный взгляд, Виктор. Странно, что моя блузка еще не задымилась.

– Ну, как истинный ценитель прекрасного, не могу не восхититься... – неуклюже попытался реабилитироваться я, но, уловив в ее глазах ироничное поощрение, хмыкнул и приободрился. – Будете подавать в суд?

– Ну что вы. Мы же не в Америке. У русских мужчин вообще очень выразительный взгляд. Я уже привыкла. Да и, справедливости ради, лозунги и идеи феминизма никогда не представляли для меня существенной ценности. Это мне? – вновь мимолетно улыбнувшись, обратила она мое внимание на сиротливо поникшую розочку на краю стола.

– Ах, да. Конечно. – Спохватился я и протянул ей многострадальный продукт голландских цветоводов, заботливо выращенный в Эфиопии.

Хелена благодарно кивнула и поднесла цветок к лицу, вдыхая несуществующий аромат.

– Спасибо. Очень приятно.

Наметившуюся неловкость паузы весьма кстати разрядил материлизовавшийся, казалось, прямо из-под стола, каучуково-улыбчивый официант. Он с полупоклоном протянул гостье фолиант с меню и застыл, чутко отслеживая оловянными глазами малейшие изменения в обстановке.

– Если можно, чай. Черный. Без сахара, пожалуйста, – с бесстрастной вежливостью сделала заказ девушка и раскрыла лежащую у нее на коленях сумочку.

Официант растворился в пространстве, чтобы через пять минут вновь напомнить о своем существовании маленьким двухсотграммовым фарфоровым чайничком, появившимся на нашем столике в комплекте с чашкой на блюдце и тарелочкой с разноцветным колотым сахаром.

– Я начну, пожалуй. Не возражаете? – указала она легким кивком на вынырнувший из недр неизменного женского аксессуара диктофон. И нажала кнопку.

– Господину Кляйну очень важна атмосфера и, если так можно выразиться, стенограмма нашей встречи. Думаю, его можно понять. Обсуждаемое нами предприятие не входит в перечень привычных занятий рядового обывателя. И не имея, к сожалению, возможности присутствовать лично, он, тем не менее, хотел бы составить максимально полное представление о прошедшей беседе. Включая эмоциональный фон. Мне это представляется вполне логичным. Не так ли?

Я почувствовал легкое раздражение. Ну не по мне вся эта словесная эквилибристика и заблаговременно проработанная отточенность фраз. Или дело делать, или макраме плести.

– Хелена, извините, пожалуйста. У меня к вам будет интимнейшая просьба, – с врожденной элегантностью матерого кабана-подранка кинулся я вытаптывать привычную мне поляну на месте предстоящего ристалища.