Александр Макаров - Тайна золотого чемодана

Алексей Ильич посмотрел на Саньку и сказал:

— Вот молодой человек нам скажет, где в Одессе стоит памятник, посвященный Ришелье.

Санька не ожидал вопроса и смутился.

— Ну, смелее, — подбодрил его Алексей Ильич.

Тут Санька заметил Гошу, который делал таинственные знаки, показывая куда-то назад. Он обернулся и увидел отца Бурдыкина, который шел по направлению к ним.

— Извините, — пробормотал он и юркнул в другой зал.

— Ну, уж если одесские мальчики не знают где стоит памятник Дюку, то дело плохо, — вздохнул Алексей Ильич.

— Хотя, может быть, это был не одесский мальчик, — продолжил он, протирая очки.

Ребята издали наблюдали за тем как Бурдыкин-старший о чем-то заговорил с экскурсоводом.

— Чего он сюда приперся? — спросил Санька.

— Откуда я знаю.

— Вот бы послушать, о чем они говорят.

— Сходи и послушай.

— Да он же меня как облупленного знает. Я с ним час в деткой комнате милиции сидел и объяснял, что никакого металлоискателя я не брал. Хорошо мама ничего не знает.

— Так может, я пойду, — не уверенно спросил Гоша.

— Конечно, иди, тем более в очках тебя он не узнает.

— Слушай, а где ты так драться научился?

— На курсах выживания для подростков, «Славянская самооборона» называется. Ты мне зубы не заговаривай, а давай иди.

— Ладно, — сказал Гоша и с независимым видом отправился к беседующим.

Они настолько были увлечены разговором, что не обратили на мальчика никакого внимания. Гоша делал вид, что рассматривает экспонаты, а сам слушал, о чем они говорят.

Наконец Бурдыкин-старший ушел, и Гоша подошел к Саньке.

— О чем они говорили?

— О многом, — важно сказал Гоша.

— Ты не тяни резину, а говори.

— Ну, он, то есть Бурдыкин чего-то расспрашивал о партизанах, о войне.

— Ты ничего не путаешь? С чего это Бурдыкин будет интересоваться историей? Ерунда какая-то. А еще о чем они говорили?

— Да, что-то смешное, погоди, сейчас вспомню. А вспомнил о каких-то «людях-лягушках». Ты представляешь — «люди-лягушки». Наверное, фантастика какая-то типа «Человек-амфибия». Там помнишь, человеку жабры пересадили.

— Погоди ты с жабрами. Тут дело серьезное. Пойдем, наверное, с дедом посоветуемся.

— А ты же хотел этому, как его, Алексею Ильичу, чтобы мы монету показали.

— Ну, давай мне. Я покажу.

Гоша отдал ему монету. Санька уже было направился к Алексею Ильичу, но вдруг Гоша сильно дернул его за рукав. Да Санька уже и сам заметил, что к экскурсоводу направляется их учительница Анжела Львовна вместе с тем рабочим, который ехал с ними в автобусе.

— Это прямо не музей, а проходной двор какой-то. Ну, прямо как медом здесь намазано, — с досадой воскликнул Санька.

— А я терпеть не могу меда, — сказал Гоша.

— Я тоже, но на мед слетаются все — пчелы, осы, мухи.

— И медведи.

— Вот их то мне как раз ни не хватало.

— Пошли отсюда.

— Пошли.

Дедушку они дома не застали — он все еще не вернулся с «археологических» раскопок. Санька поначалу попытался перерисовать монету, но у него плохо получилось, и он тогда сделал ее «перетирку». Этому его научил дед. На монету сверху ложится лист бумаги. Потом обратной стороной карандаша надо тереть по листу. На листе получается темный оттиск монеты. Гоша отправился домой, а Санька пошел гулять со щенком. Они бегали по двору на зависть другим мальчишкам. Недавно прошел небольшой дождь. Веселый щенок любил воду. Если находил лужу, разбегалась и своей плюшевой мордой в лужу, все четыре лапы в стороны. Потом стоял и смешно отряхивался. Бегал за воробьями шарахался от кошек. И мальчик, и щенок получили от прогулки максимум удовольствия.

Когда пришли домой, мама была встревожена.

— Ты ничего не натворил? — спросила она.

— Нет.

— А то тут деду повестка от следователя пришла. Шо старэ, шо малэ, — сказала она на украинский лад.

— Мама не порти певучий украинский язык. Мы, то есть, — запнулся он, — дед сам разберется.

— Вот то-то я смотрю ты шастаешь непонятно с кем, а тут еще и дед куда-то встрял. Беда мне с вами.

— Мужчины, решают свои дела сами, — отрезал Санька.

— Ну, уж решатель иди ужинать, — сказала она, потрепав сына по волосам и поставив ему тарелку, на которой аппетитно пахла яичница с колбасой.

Проголодавшийся Санька набросился на еду. Когда мама отворачивалась, он тихонько бросал маленькие кусочки колбасы щенку. Тот весело тявкая, ловил их на лету.

Когда дед пришел мальчик в обнимку спал вместе со щенком. Щенок положил голову на подушку и храпел как заправский моряк. Константин Иванович покачал головой, потом улыбнулся и поправил у внука одеяло.