Олег Губайдулин - Палач демона

– Ты…, вы… – прохрипел он. Как это?..

– Ну, чего замычал? – усмехнулся Константин Евгеньевич. Его усмешка вышла очень и очень нехорошей. Скривились лишь губы, а вот глаза полыхали черной непреклонной ненавистью.

– Я ведь за вами в детстве ходил, ваше благородие, – пробормотал Тимофей.

– Да, конечно, помню, – кивнул Маматов. Как помню и то, что ты меня неизвестно за что штыком пырнул.

– Так я, того… – обрадовался Тимофей открывшейся, как ему показалось, лазейке. Я не разобрал сгоряча, атака же была. Нас за казаками бросили. Вот, бегу и вижу, кто-то лежит. Думал, что немец. Взял и пырнул! Ну не ведал я, что это вы были, ваше благородие! Вот истинный крест! Тимофей привстав на кровати, быстро перекрестился.

– И не разглядел ни лампасов красных на штанах, ни погон есаульских, да? Ладно, хватит кривляться, солнце вскоре встанет, – медленно произнес Константин Евгеньевич. А мне днем нельзя. Ведь убил ты меня, вурдалак я теперь.

Эти слова Маматова привели Тимофея в ужас. Ущипнув себя за руку, он тоненько взвизгнул.

– Да шучу я, шучу! – засмеялся есаул. Не визжи, как свинья недорезанная. Скажи лучше за что ты отца моего с матерью расстрелял и имение разорил?

– Так приказ был! – все еще трясясь от страха, ответил Тимофей.

– Приказ? Откуда? – разыграл удивление Маматов.

– Из губернского совета, – ответил его собеседник.

– Прямо так и приказали, расстрелять стариков, что ли?

– Нет, но когда мы пришли, то батюшка ваш за ружье первым схватился, – продолжил оправдываться Тимофей.

– Ну, правильно, вы же к нему в дом не на чаепитие явились, а с оружием, – пожал плечами Константин Евгеньевич.

– Говори, тварь, за что родителей порешил?! – есаул внезапно вскочил на ноги и мертвой хваткой вцепился Тимофею в горло. Тот, пытаясь вырваться, прохрипел: «Отец ваш, всегда надо мною измывался! А в барыню я стрельнул, когда она уже мертвая была. Ее Матвей убил!»

– Папенька тебе, сучий потрох, избу за службу подарил! А ты ему пулю?! – заорал Маматов.

В этот момент Тимофей наконец нащупал под подушкой свой маузер, выхватил и навел ствол в лицо нежданого собеседниика.

– Да, это я! Я их убил! Всех вас, контру, к стенке поставлю! – торжествующе завопил он. Меня старшим здесь из губернии назначили, что хочу, то и буду делать! А ты сейчас сдохнешь!

Есаулом вдруг овладело холодное спокойствие.

– Нет, – покачал он головой. Это ты сдохнешь…

И схватившись за длинный ствол маузера, он выкрутил пистолет из руки Тимофея. Но, завладев пистолетом, Маматов не стал стрелять, а просто забил Тимофея рукоятью до смерти. Когда же тот перестал подавать признаки жизни, офицер накрыл его разбитую голову подушкой и три раза выстрелил через нее.

– Вот и все, мразь! – с этими словами Маматов отошел к подоконнику, на котором стояло ведерко с водой и принялся тщательно отмывать руки. Они все были забрызганы кровью. Кровью и мозгом.

– «Был скотом и сдох, как скотина!» – пронеслось в голове есаула. – «Вот я и отомстил за вас, родные мои! Вот все они лежат, убийцы ваши. Но почему мне ни капельки не легче от этого?».

Тут с первого этажа послышался глухой вскрик. Подняв валявшийся на полу маузер и выхватив из-за пояса свой наган, Константин Евгеньевич мягко ступая, вышел из гостиной. Осторожно выглянув из-за мраморных балясин лестницы на втором этаже, он взглянул вниз. Прямо посреди фойе стоял священник и испуганно озирался. Есаул узнал его. Это был отец Михаил, настоятель храма, располагавшегося в соседнем селе. Убедившись, что он пришел один, Маматов не скрываясь, спустился по мраморной лестнице на первый этаж.

– Доброго вам утра, батюшка! – приветствовал офицер священнослужителя.

– Да Бог с вами, молодой человек! – ответствовал тот. Какое же оно доброе?! – отец Михаил трясущейся рукой указал на двух мертвецов.

– Помилуйте… – пристально вглядевшись в лицо Маматова, он спросил: «Не Евгения ли Петровича вы сын?»

– Да, – кивнул офицер. Я самый.

– Горе то какое, примите мои самые искренние соболезнования! – сказал священник. Царствие небесное Евгению Петровичу и супруге его перед Господом, Марии Васильевне!

– Благодарю вас, батюшка, – ответил Маматов. И поинтересовался: " А зачем вы сюда пожаловали?»

– Так, их главный приказал прибыть, – с досадой ответил священник. Тимофей, стало быть. Сказал, чтобы церковь я закрыл, а сегодня он со своими товарищами храмовое имущество переписывать собирался. Ну, я и пришел, а тут, вон оно что… – отец Михаил сочувственно покачал головой.