Олег Губайдулин - Палач демона

На пороге сарая, словно ниоткуда, возник совершенно измученный, грязный и обросший Макар. Увидев свою супругу, он лишь произнес то же самое слово, что и бабка Маланья.

– Дура! – сказал он и свалился без сил.

Участковый распорядился немедленно отвезти Макара в больницу, а сам отправился допрашивать бабку-знахарку. Надеясь получить ответы на свои вопросы, он уже мысленно рисовал себя старшим лейтенантом и даже надеялся получить какую-нибудь медаль за то, что нашел пропавшего без вести человека. Но вскоре ушел от нее вдрызг разочарованный. И не удивительно. Ведь бабка Маланья сказала ему, что Макар – сынок оборотня и сам оборотень. Мол, он в полнолуние наведывался в сарай за тем, чтобы, воткнув нож в пень и прочитав особые заклинания, перекинуться. Тоесть, превратиться в волка.

И когда он очередной раз это проделал, его дура-жена Лизка, вытащила нож. И Макар чуть было не остался навсегда в волчьей шкуре.

Конечно, идти докладывать начальству о пропавшем без вести, а потом чудесно возвратившемся оборотне, участковому вовсе не улыбалось.

Поэтому, он решил сделать вид, будто ничего особенного не произошло. Ну, потерялся человек в лесу, с кем не бывает? Подумаешь, невидаль? Главное, нашелся! Так, ведь?!

Предупредив селян, чтобы не болтали, участковый инспектор уехал в район. Так про то постепенно и позабыли. Что же касается Макара, так он, как вышел из больницы, вдруг объявил себя народным целителем. И начал народ от всех болезней лечить.

Но по мне, так Макарка – самый настоящий ведьмак! Хоть и просит, чтобы его знахарем величали. Но я то уж знаю, чем он на самом деле тут занимается…

И стал он еще чаще, чем прежде в лес шастать… Люди говаривали, набил, мол, дом свой травами, кореньями, летучими мышами, змеями и лягушками сушеными…

Тьфу, ты, пакость, какая! – лицо отца Матвея исказила брезгливая гримаса. А года через три, жена его, Елизавета, куда то пропала. Опять приезжали из милиции, ходили, искали, опрашивали, но все без толку… – священнослужитель обреченно махнул рукой. Однако, чтобы Макарка горевал уж очень сильно, так, не скажешь…

– Так он один и живет? – поинтересовался Серов.

– Да, – кивнул священник.

– Может, он что-то знает про то, что здесь твориться? – задумчиво почесал нос Арно. А не спросить ли нам у него?

– Как хотите, но я к этому колдуну не пойду! – отрезал отец Матвей.

– Вы говорили, что он где-то за селом проживает? – уточнил Николай Михайлович.

– Так это раньше было, когда он еще с женой своей в дедовом доме жили, – откликнулся священнослужитель. А сейчас он туточки, неподалеку от старой усадьбы дом выстроил. И богатый, я вам скажу дом, прямо особняк да и только! На деньги людские, что за привороты да прочую порчу, с народу берет!

– Так, что? – обернулся следователь к Арно и Артемьеву. Пойдем, навестим колдуна, что ли?

– Я готов, – месье Готье вскочил со стула.

– Я тоже, – нехотя отозвался Николай Михайлович.

– Ну, вы там поаккуратнее, – напутствовал их священник. Ничего у Макарки не пейте и не ешьте. А то, не дай Бог, отравит еще или порчу какую наведет, бесов сын…

Глава 49

… – В Стамбул я попал только черед три недели, – продолжал рассказывать Зухре о своих странствиях, Маматов. Оттуда через Болгарию, Сербию и Словению, доехал до Австрии. Затем в Швейцарию, а уж оттуда в Париж. Мне повезло, ехал главным образом на поездах. Однако, несмотря на это, дорога от Синопа до Парижа заняла у меня почти месяц… Это неудивительно, ведь проехал я почти четыре тысячи верст. Да и приключений в пути было немало… Двух проводников пришлось скинуть с поезда между Белградом и Люблянами, а в Берне ко мне прицепились местные полицейские. – Стреляли… – И – и?.. – Зухра неотрывно и с явным любопытством глядела на своего гостя большими черными глазами.

– И… все! – развел руками есаул. Опять ярость на меня страшная накатила, а после не помню ничего… Очухался в каких-то кустах. Глядь, одежда на мне изорвана, вся в крови… И вновь пошел я искать убежище. Наткнулся на какую-то деревеньку, увидел домишко на окраине и, дождавшись темноты, тихонечко пробрался туда. Там, оказывается, жила пожилая крестьянская пара.

– Я правильно понимаю, что до утра они не дожили? – серьезно спросила девушка.

– Почему это не дожили? – возмутился Маматов. – Постучал в дверь, извинился, попросился на сеновал, чтобы переночевать!

– Интересно, а на каком это языке ты с ними говорил? – подозрительно взглянула на него девушка.