Эдисон Маршалл: Мир приключений, 1918 № 02

Пятая Государственная типографiя. Стремянная, 12

КЪ СВѢДѢНІЮ гг. АВТОРОВЪ

Рукописи, присылаемыя въ редакцію, должны быть написаны четко, на одной сторонѣ листа. На рукописи должны быть обозначены фамилія, адресъ автора и условія оплаты. При переводахъ необходимо прилагать оригиналъ. Авторы и переводчики, благоволятъ оставлять у себя копіи своихъ произведеній, такъ какъ отвѣтственности за сохранность рукописей редакція ни въ какомъ случаѣ на себя не принимаетъ.

ЧОТКА СЕВИРЪ.

Разсказъ Г. Филиппса (съ 2 рис.) 　

ГАЦІЕНДА НАДЪ МОРЕМЪ.

Разсказъ Фреда Уайта (съ 1 рис.).　

БРОДЯЧІЙ РЫЦАРЬ.

Разсказъ Э. Маршалла (съ 1 рис.).　

АРІЯ ВЕРДИ.

Разсказъ Марлея Робертса (съ 4 рис.)　

ЗАСЛУЖИВАЕТЪ-ЛИ СНИСХОЖДЕНІЯ?

Разск. И. Филльпотса (съ 1 рис.)

ЧЕЛОВѢКЪ У ИЗГОЛОВЬЯ.

Разсказъ Джемса Барра

КАЛЕЙДОСКОПЪ «МІРА ПРИКЛЮЧЕНІЙ»:

— Мартышка и гиря (съ 1 рис.)

— Разнообразіе шахматной игры.

— Любопытный графикъ, (съ 1 рис.)

Разсказъ Генри Филиппса.

Чортъ знаетъ, какъ безучастна, въ самомъ дѣлѣ, мать-природа ко всѣмъ нашимъ житейскимъ дѣламъ и тревогамъ! Вотъ сейчасъ мы четверо ѣдемъ по полямъ, сплошь заросшимъ дикими розами, алыми, какъ кровь, нѣжно-розовыми, какъ утренняя заря, и такими душистыми и милыми; надъ головой у насъ лазурное небо преріи, такое ласковое и доброе, какъ глаза любящей матери; впереди — изумрудно зеленая, мягкая, какъ шелкъ, мурава безконечныхъ луговъ, — а между тѣмъ мы ѣдемъ для того, чтобы повѣсить одного человѣка, котораго мы всѣ любимъ.

Злополучный Чотка былъ внукомъ чистокровнаго породистаго индѣйца знатнаго рода и сыномъ маленькаго юркаго и живого француза. Что касается меня, то я всегда говорилъ, что люблю краснокожихъ, люблю также и бѣлыхъ, когда эти люди хорошіе, — но розовыхъ людей я терпѣть не могу. А вѣдь смѣсь краснаго съ бѣлымъ даетъ розовое, не такъ ли? Но Чотъ былъ славный малый, невзирая ни на что.

— Знаешь, братъ, — говоритъ мнѣ одинъ изъ моихъ спутниковъ, — претитъ моей душѣ это дѣло! Вѣдь отецъ-то Чотки и я не мало горя вмѣстѣ видали… Не подымается у меня рука на этого парня.

— Что и говорить, — поддакнулъ ему я.

— Да и чѣмъ какой-то ледащій　голландецъ лучше его? — продолжалъ онъ.

— Тутъ не въ голландцѣ дѣло, Ханкъ, — возразилъ, я, — а въ томъ, какъ все это у нихъ произошло. Говорятъ, Чотка первый напалъ на него, а кромѣ того, мы не можемъ долѣе допускать такой самовольной расправы въ нашихъ мѣстахъ. Чотъ никогда не былъ примѣрнымъ обывателемъ, и вотъ теперь ему приходится за эго расплачиваться.

— Ну, а это можно сказать не про него одного. Если мы вздумаемъ вѣшать каждаго, кто позволялъ себѣ иногда немного лишняго, то намъ придется учинить всеобщее избіеніе.

И такъ какъ старикъ Ханкъ все время разговора разсыпалъ свой табакъ по полямъ, то я постарался его успокоить, какъ могъ.

А теперь моя очередь за Хессомъ. Всякій разъ, когда этотъ господинъ гдѣ-нибудь появлялся, онъ производилъ на меня впечатлѣніе льнувшаго тухлаго яйца. Этотъ человѣкъ никогда не сдѣлалъ мнѣ ничего дурного или даже непріятнаго, но, не знаю почему, я инстинктивно не выносилъ этого человѣка. Если говорить правду, то этотъ Хессъ былъ во всѣхъ отношеніяхъ непривлекательный человѣкъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ вы не могли бы указать ни на что такое, что могло бы оправдать дурное къ нему отношеніе. Это былъ грузный, неповоротливый и непривѣтливый человѣкъ, глаза у него были тусклые, неподвижные, — но вѣдь все это не имѣетъ никакого значенія въ глазахъ суда. Онъ былъ широкоплечъ и крѣпкаго сложенія, — а руки у него были положительно безобразныя, со сплющенными широкими пальцами, что особенно бросалось въ глаза; но никто не вѣшаетъ человѣка за то, что у него безобразныя руки. Тѣмъ не менѣе, я очень хотѣлъ бы повѣсить Хесса и вовсе не хотѣлъ вѣшать Чотку. Но вотъ Хессъ обратился къ старику Ханку.

— Вамъ нѣтъ никакой надобности безпокоиться объ этомъ, Петерсъ, — сказалъ онъ, какъ всегда изысканно выражаясь по-англійски, чтобы сказать что-нибудь дурное и сказать это противнымъ голосомъ. — Вы только не вмѣшивайтесь, и все будетъ въ порядкѣ.