Эдуард Ростовцев - Час испытаний (с илл.)

Галка вспоминает слова Зарудного: «Битва за город не окончена. Она продолжается там, где сражаются наши армии; там, где сейчас сподручнее бить врага. В самом городе мы тоже не складываем оружия. Ни на день, ни на час, ни на минуту оккупанты не найдут здесь покоя. И в том мы клянемся нашему народу!»

Такую клятву дала и она - комсомолка Галина Ортынская.

На фасаде общежития мореходного училища - приказы немецкого командования, еще влажные от клея. Крупным жирным шрифтом - обращение начальника гарнизона и порта вице-адмирала Рейнгардта. Адмирал поздравляет жителей с освобождением от «большевистского ига» и призывает население к спокойствию. Он не скупится на пышные фразы и заверяет граждан, что немецкое командование в самый короткий срок нормализует жизнь города. Чуть пониже адмиральского обращения шрифтом помельче - приказ начальника полиции. Начальнику полиции чужд высокий «штиль» адмирала - в приказе коротко и ясно говорится о мероприятиях немецкого командования по «нормализации» жизни города: всем военнослужащим Красной Армии и коммунистам в двухдневный срок явиться в помещение крытого рынка; комсомольцам в тот же срок зарегистрироваться в городской управе; евреи переселяются в гетто; в городе вводится комендантский час; все огнестрельное и холодное оружие подлежит немедленной сдаче в комендатуру; въезд и выезд из города, а также выход рыбаков в море на ловлю - только по особому разрешению; за неисполнение вышеуказанного - расстрел на месте.

Несколько женщин, подросток в тельняшке под распахнутой курткой и сутулый, неопределенного возраста мужчина в старомодном сюртуке читают обращение и приказ.

- Немец порядок любит, - замечает мужчина в сюртуке. - Ему главное - не прекословь. Страсть как не терпит возражений.

- У Кривенков из двадцать первого дома девочку четырнадцатилетнюю солдаты испоганили, - говорит пожилая женщина в платке. - По-вашему, значит, тем солдатам тоже возразить нельзя?

- Конфуз у любой власти случиться может, - поучает мужчина. - Только злить ту власть все одно не следует.

Галка проходит мимо мужчины и как бы невзначай толкает его плечом. Мужчина шарахается к стене. Испуганно таращит глаза.

- Пардон! - небрежно роняет Галка. - Я хочу объявление посмотреть.

Женщины молча и недоуменно разглядывают девушку - в модном пальто и туфлях на необыкновенно высоких каблуках. Мужчина в сюртуке, кряхтя, потирает ушибленный бок, но тоже молчит. Галка чувствует на себе пристальные взгляды, однако делает вид, что ее интересуют только приказы.

К общежитию мореходного училища подкатывает мотоциклет с коляской. За рулем - немецкий солдат, в коляске - плотный широколицый человек в темной тужурке с черными погонами. Широколицый вытаскивает из коляски ведерко с клеем, идет прямо на небольшую толпу. Все расступаются, а мужчина в сюртуке быстро срывает свою фуражку и кланяется.

- Ивану Корнеевичу, наше почтение.

Широколицый с достоинством кивает головой. - «Полицай» - слышит Галка шепот пожилой женщины.

Под немецкими приказами полицейский наклеивает какой-то новый листок.

- Распоряжение бургомистра господина Логунова, - поясняет он. - Насчет частной торговли. Значит, кто коммерцию открывать собирается - милости просим, только полицию о том известите.

Худощавая женщина читает вслух:

- «По распоряжению немецкого командования сего числа я назначен бургомистром города…»

«Логунов?! Неужели - Альберт Иванович? - думает Галка. - Может, однофамилец?»

Она уже подходила к дому, когда ее окликнул толстый, похожий на колобок мужчина. Это сосед Ортынских - Крахмалюк, бывший саксофонист из ресторанного джаз-оркестра, недавно выпущенный из тюрьмы, где он сидел за спекуляцию. Круглое безбровое лицо Крахмалюка расплывается в улыбке.

- Галочка, я счастлив лицезреть вас. О, вы неотразимы в этом пальто. Какой материал! Где достали, если не секрет? Впрочем, я понимаю, вам сейчас не до этого. - Крахмалюк шумно вздохнул и прижал руки к пруди. - Поверьте, я искренне сочувствую. У меня, знаете, просто волосы дыбом поднялись, когда я прочел об этой истории. Ах, какой человек был ваш отец!

Галка ничего не поняла, но болтовня Крахмалюка насторожила ее. При чем тут отец?

- Как? Вы еще не читали? - Крахмалюк извлек из кармана тщательно сложенный газетный листок.

Это первый номер «Свободного вестника» - двухполосной газетенки, издаваемой городской управой с дозволения оккупационных властей.