Николай Муханов - Мир приключений, 1924 № 03

— Это американец и туземец, хозяин, — прервал молчание индеец погонщик мулов, смиренно опустив глаза при обращении к белому человеку.

Мессер кивнул головой. Он сам был уверен, что один из приближавшихся был не туземец. Что же касается другого, то не могло быть и сомнения, что он заправский носильщик: так уверенно тот подвигался под своей тяжелой ношей.

— Странно, — подумал Мессер, опуская бинокль, — обычно белый человек не путешествует пешком по этим горам. Но кто бы он ни был, это бывалый человек.

Если могло быть какое-нибудь недоумение относительно национальности белого, то не могло быть сомнений в избытке энергии, какую незнакомец обнаруживал своей походкой. Избыток силы, почти высокомерие, чувствовалось в нем по его крупной походке, маханию рук, закинутой назад голове, когда он спускался по откосу к тому месту, где его поджидал Мессер. Свежесть лица, белокурые волосы и усы указывали на то, что он иностранец.

— Ба! — произнес он, запыхавшись. — Я, оказывается, здесь не один. — Он пытливо взглянул на Мессера и спросил:

— Разрешите узнать: кто вы?

— Я — собиратель коллекций.

Изумление изобразилось на лице вновь прибывшего, придав ему на мгновение выражение детского добродушия; затем, при виде бинокля и двухстволки, оно сменилось на приветливое.

— В таком случае — мы собратья, — вскричал он. — Мое имя — Боргельсен, Христиан Боргельсен, по кафедре этнологии Стокгольмского института. А вы?

— Джон Мессер, из Всеамериканского музея.

— Ба! Я счастлив встретить вас, мой друг. Вы, быть может, собиратель коллекций по этнологическим знаниям?

— Нет, я преимущественно интересуюсь птицами…

Какое-то необъяснимое чувство заставило Мессера изменить своему обычному расположению духа. Быстро оглянув незнакомца, он заметил, что левое ухо его было сильно изуродовано, быть может тем же самым ударом, который оставил ниже уха длинный, неправильный рубец.

— Но не в настоящее время, — воскликнул незнакомец: — у вас нет особого ящика для помещения экземпляров!

Мессер улыбнулся, восхищенный способностью этого человека делать выводы.

— Вы правы, — ответил он. — Птицы в настоящее время меня не интересуют. Я направляюсь на восток, к верхним течениям реки Амазонки, собрать данные о некоторых индейских племенах.

Боргельсен взглянул на него и на мгновение какое-то странное выражение блеснуло в его синих глазах. Будь американец менее наблюдателен, выражение это прошло бы для него незаметным, так быстро сменила его полная сердечность тона и обращения.

— Странный случай! Я тоже иду этим путем. Быть может, мы отправимся вместе, мой друг?

— Отчего же нет, в особенности раз отсюда ведет лишь один путь, — ответил Мессер.

Первое впечатление, которое на него произвел Боргельсен, было неблагоприятное, но при настоящих обстоятельствах было бы нелепо отклонить предложение отправиться совместно через Кордильеры.

— Теперь как раз время пуститься в путь до наступления ночи, — сказал Мессер и, подобрав возжи, въехал в опушку леса. За ним последовал и незнакомец.

Углубиться в лес было равносильно тому, что войти в новый мир. С первых же шагов они перешли от сияющего солнечного света — к полумраку, от обвеваемых ветром свободно дышущих растений — к замедленному росту небольших, но роскошных деревьев, теснившихся друг к другу, как бы щадя то пространство, которое удерживал за собою шедший по лесу след.

Было холодно и сыро; казалось, здесь природа впитала в себя влагу, как губка. Сухого времени года здесь как бы не существовало, оно кончалось сразу, лишь только занесенные ветром в леса реки Амазонки облака достигали холодных преград гор; ветер их тотчас же собирал, сгущал и превращал в тонкий, туманный дождь.

В полдень путешественники очутились над лесом и стали продвигаться сквозь густо покрывавший землю туман. Кругом все было уединенно, безжизненно; они, казалось, были оторваны облаками от неба и земли.

Они мало разговаривали между собою. Мессер по натуре был сдержан, а физически здоровый швед чувствовал, что разряженного на такой высоте воздуха ему лишь хватает для правильного дыхания. Добравшись до ключа, пробивавшегося из-под скалы, они остановились, и Боргельсен прервал долгое молчание.

— Как я вижу, мы находимся на рубеже экватора, — сказал он, указывая на тянувшийся в восточном направлении ручей.