Николай Муханов - Мир приключений, 1924 № 03

Только один Бен-Абид презрительно улыбнулся, когда услышал эту новость. Он служил певцом при кофейне курильщиков гашиша, был развитее других и симпатизировал европейцам. Почти каждый вечер, легко перебирая струны гитары, он пел песню о прекрасной Делии, курильщики подтягивали ему, а юноша Ларби в куртке зуава, в коротенькой юбочке, танцовал и кружился точно видение из волшебной сказки.

— Если Халима заболеет, — улыбаясь сказал Бен-Абид, обнаруживая в улыбке ряд ослепительных зубов, — она все равно умрет — лапка ее не спасет.

Мальчик из кофейни сейчас же побежал в город и все там рассказал.

Халима пришла в бешенство, услыхав это. Сомнение в чудесных свойствах ее лапки потрясло ее душу. Она вышла на террасу кафе, около которой под горячим солнцем сидели зуавы и играли в кости, и стала проклинать Бен-Абида. Она назвала его отродьем скорпиона и молила Аллаха наказать всех его родных, не пощадив даже его бабушку.

— Пусть он придет, — кричала она — этот верблюжий сын, и я плюну ему в глаза!

Зуавы и танцовщицы смеялись, но в смехе последних было много злорадства: в Сахаре женщины не прощают превосходства одной над другими.

В Тупурте все сплетни передаются из дома в дом с такой же быстротой, как песчинки, разносимые ветром. Через час Бен-Абид, узнав о том, что Халима прокляла его бабушку, а его назвала скорпионьим отродьем, спокойно сказал, что сегодня придет к ней. И как только на землю спустились сумерки, Бен-Абид, закутавшись в бурнус, тихо вышел из кофейни. Он пошел к одному человеку, живущему в квартале негров, по имени Садок. Садок был худ, как высохшая мумия, и желт, как пергамент. Он был известен тем, что глотал живых скорпионов. На стук Бен-Абида из двери вышел полуголый, всклокоченный Садок.

— Брат мой, — сказал Бен-Абид, — мне нужны три скорпиона и один из них должен быть черный. Я заплачу тебе за них.

Глаза Садока загорелись алчностью, и он поспешно протянул свои грязные руки.

— Деньги ты получишь, когда принесешь их в кофейню, где танцует Халима.

Садок быстро побежал к старой, развалившейся мечети. Поискав в двух-трех местах, он вытащил из-под одного камня трех скорпионов. Один из них был черный.

— Вот получи их и давай деньги, — сказал Садок, протягивая их Бен-Абиду.

Тот в ужасе отскочил.

— Неси их в кофейню и спрячь их так, чтобы никто не видел.

Садок скрыл скорпионов на своей лысой голове под чалмой, и они пошли пустынной улицей по направлению кофейни. Там было шумно. Пели флейты и ждали выхода Халимы. БенАбид вошел во двор, куда выходили комнаты танцовщиц.

— Позовите мне Халиму, пусть она плюнет мне в лицо, — закричал Бен-Абид.

Полуодетые женщины сейчас же крикнули Халиме, что пришел Бен-Абид, сомневающийся в святости ее лапки.

Толпа, жадная до всяких зрелищ, хлынула во двор, и через несколько минут показалась Халима, разодетая в яркое пурпурное платье; лапка была прикреплена к золотому поясу, усыпанному бирюзой.

— Скажи, правда ли, что ты назвала меня отродьем скорпиона? — спросил Бен-Абид.

— Да, — со злобой ответила Халима, — ты говорил, что лапка, которую благословил великий марабут, не спасет меня от смерти?

— Да, говорил.

— Ты лжец! — сказала злобно Халима.

— А ты лгунья!

— Докажи, что я лгунья. — Халима наклонилась вниз и с яростью плюнула Бен-Абиду в лицо.

— Я докажу тебе, что я говорю правду. Это тебе подтвердят мои братья — скорпионы. Садок, сними чалму.

Садок быстро снял чалму, и все увидели скорпионов, ползающих по его лысой голове. Толпа в ужасе отскочила. Обитатели пустыни боятся скорпионов — виновников многих смертей.

— Причем тут скорпионы? — закричала Халима.

— Они докажут истину. Возьми их к себе на ночь, и если ты завтра будешь танцовать — я уплачу тебе пятьдесят золотых. Ты можешь держать свою лапку, которая, по твоим словам, должна тебя спасти от опасности. А если ты откажешься — значит ты не веришь в нее.

Толпа на мгновенье замерла, а за тем раздались крики: — ты должна доказать!

— Я не хочу… — смертельно побледнев под румянами, сказала танцовщица, но насмешливые крики подруг заглушили ее голос.