Гэвин Лайл - Темная сторона неба

Таким искусством обладает один летчик на тысячу. А то и меньше. Это есть у Бёрлинга — «Чокнутого», Кена Китсона, Жураховского — хотя этого я никогда не видел, так, по разговорам знаю. И ещё кучка таких по всему миру наберется. А ведь есть тысячи хороших, может, даже больших пилотов, которые обладают другими достойными качествами и мастерством, но у них нет вот этого — полного слияния с самолетом и воздухом, благодаря которому все, что ни делает пилот, кажется самим совершенством.

Я наблюдал без тени зависти. Это было нечто такое далекое, чему и завидовать было бесполезно. А ведь не всякий летчик, как я, посадит «Дак» на три точки и крепко удержится при этом на полосе. И я стоял и любовался. Есть же женщины, которыми можно просто любоваться.

Переднее колесо «Пьяджо» коснулось полосы, потом пилот плавно погасил скорость и стал заруливать на стоянку — и все это вылилось в одно непрерывное движение. Я сделал длинный выдох и увидел рядом с собой Роджерса.

— Ну и как тебе это? — спросил я его.

— Симпатичный самолетик, — простодушно ответил он: этот малый ещё не дорос, чтобы чувствовать такие вещи.

— Та-ак. А ну-ка, давай, топай, поздоровайся с вышкой и таможней от нашего имени, — с раздражением проворчал я. — И прихвати мне бутылочку пива.

А я пошел помахать своей лицензией механика перед лицом молодого человека, чтобы убедить его, что не хуже него могу разобраться в «Пратт и Уитни 1830», только, черт бы его побрал, гораздо дешевле.

Полтора часа я ковырялся в правом двигателе. Роджерс в это время подавал мне ключи, приносил пиво и мечтал о том, чтобы я отпустил его пошататься по городу. Я уже ставил на место обтекатели, когда Роджерс вернулся из очередного похода за пивом — на сей раз на машине, на старом, побитом желтом «додже», за рулем которого сидел Микис.

Микис был низеньким и круглым, как бочонок, в очках с толстыми стеклами, носил коротенькие усы. Он подходил к пятидесяти годам, но его это не сильно беспокоило. Как агент, он готов был отправить что угодно и куда угодно, и чем меньше при этом задавалось вопросов, тем больше ему это нравилось. В общем-то это был плут из низов, который во всю старался выйти в плуты среднего сословия, даже его верхушки. На нем был дорогой черно-белый тропический костюм, кремовая шелковая рубашка с открытым воротом, щегольская соломенная шляпа — однако выглядел он так, словно во всем этом в супе искупался.

— Привет, Мики, — первым поприветствовал я его, слезая с крыла.

— Капитан [1] Под словом «капитан» имеется в виду то, что мы обычно называем «командир (самолета)», а не звание. В тексте по ситуации мы используем оба термина. Клей! — Он протянул мне теплую пухлую руку, но пожатие его было отнюдь не нежным. — Встретил вот твоего большого друга и коллегу. — И он махнул рукой в сторону Роджерса, который не сводил глаз с Микиса, а улыбка так и застыла у него на лице.

— Извини, что я вот так свалился тебе на голову, Мики, — стал я оправдываться, — но я не хотел тянуть до Бари с таким двигателем. Как дела на любовном фронте?

Микису понравился вопрос: он освобождал его от необходимости самому поднимать эту тему. Он пожал плечами и улыбнулся.

— А, эти молодые девицы — я не в их вкусе. Был бы я высокий, стройный и симпатичный, как ты…

Он улыбнулся своей мысли. Излишняя активность убила бы его. Я тоже улыбнулся ему.

— Дал телеграмму Хаузеру?

— А как же! Сообщил ему, что у меня есть груз для вас.

— Уже? Быстро ты это провернул.

— В Триполи слетаете? Сегодня вечером?

— Триполи? В Ливию?

— Да. И вечером.

Это шестьсот пятьдесят миль. Значит, пять часов лета. И больше часа займет погрузка и отлет. Это всегда занимает больше времени, чем рассчитываешь. Так что в аэропорту «Идрис» я сяду в девять вечера. Более или менее нормально.

Вся неприятность в том, что почти все эти мили — над морем, а лететь придется все на том же бензине с большим количеством воды. Радости не много — но мне за эту работу и платят.

— Сделаем, — согласился я. — А что за груз?

— Буровое оборудование, тонна четыреста.

— По-нашему, значит, около трех тысяч фунтов. И где оно?

— Прямо здесь, командир. — Он показал вдаль, за ангары. — Все на мази. — Он бегло улыбнулся мне, потом проковылял к своему «доджу» и укатил.

— Необыкновенный малыш, — заметил Роджерс.

— А ты мне пива принес?

— Да. — Он протянул мне маленькую пузатенькую бутылку коричневого стекла. — В Триполи летим?