Array Журнал «Искатель»: Искатель, 1961 №4

Клетка из прозрачной пластмассы создавала у зрителей иллюзию, что лев находится на свободе. К сожалению, у льва тоже создалась такая иллюзия. Он прыгнул, пластмассовая клетка не выдержала, и лев оказался на свободе, от которой давно отвык. Дальше начались недоразумения. Люди испугались льва, лев испугался людей и городского шума. Раздался выстрел. Лев поплатился жизнью за неудачную новинку.

«Территория Лондона опускается. Лондон может стать второй Венецией… или Атлантидой». Это известие сначала возбудило беспокойство англичан, проблема «тонущей» столицы даже обсуждалась на специальном совещании архитекторов.

Но, как выяснилось, столица Англии погружается лишь на 20 сантиметров в столетие, и, значит, в море она окажется только через десятки тысяч лет. Эта цифра вполне успокоила англичан. За такой срок можно будет что-нибудь придумать.

Оригинальный способ хранения овощей и фруктов разработали недавно венгерские инженеры. В качестве холодильника используется… река Дунай.

Свежие плоды в специальных мешках из синтетического материала опускаются на дно. Река замерзает. Но даже в самые сильные морозы подо льдом сохраняется температура, идеальная для хранения овощей и фруктов, — плюс четыре градуса. А размеры этого природного холодильника практически неограниченны.

Рисунки В. Чижикова

Вот уже несколько часов меня не покидает отрадное чувство отдыха. В сапогах сухо. Тепло. Я растянулся на верхней полке. На соседней, подложив под голову репортерскую сумку, дремлет мой друг и постоянный попутчик по командировочному бродяжничеству.

Я, кажется, засыпаю…

Колеса, вздрагивая на стыках, отсчитывают рельсы. Гудит маленький маневровый паровозик — его здесь прозвали «Машей-пенсионеркой». Еще раз и еще… Наверно, машинисту нравится, как эхо в горах усиливает не слишком звонкий голос «Маши». Несется гудок далеко-далеко туда, где бродят медведи да геологи.

Окопный запах махорки, поднявшийся снизу, навеял было далекие воспоминания, но неожиданно свежий, по-мальчишески восторженный голос вернул меня в вагон:

— Вот это пейзаж! Законный!..

И не успел метроном колес отстучать свое «тик-тик», как хрипловатый голос (махорка — табак тяжелый) возразил:

— Однако, какой там пизаж? Так, известно — тайга. Вот зацепит туча брюхом по гольцу, отшумит дождь — и опять тихо.

Что хорошо, то хорошо… Но пока еще, паря, то не пизаж. Нет!

Странная трактовка этого слова меня заинтересовала. Старческий голос продолжал:

— Вот в пустыне бывает. Очень даже! Поначалу песок один. Много его. Кучами — барханами — лежит. На них колючки и вараны… Вроде как крокодилы малолитражные. Потом, значит, канал прокопают машинами. Они на драги, что золото моют, похожи. Воду горную кипучую пустят, так все и зазеленеет. В небе зарницы. Вроде там сварщики работают… На поле девчата, славные такие, в цветастых рубашках, собирают хлопок. У каждой кос на целую девичью бригаду хватит…

Снизу опять поднялся столб махорочного дыма. Молодой голос спросил:

— Ты это видел?

— Раз говорю, стало быть видел, — ответил старик голосом равнодушным, подобным радио, что на площади в райцентре. — Знаешь, паря, бывает так: с неба земля совсем плоская. Горы желтые, покоробленные, будто бумажные пакеты, в которых цемент на станциях мокнет. Потом, глядь, дверка самолета открывается, и человек прыгает. Ближе к тому самому пизажу, значит. А потом снизу смотришь. Тоже интересно! Самолет повернул. Прыгун руки расставил и на тебя, к земле летит. Ближе. Еще ближе… А колпака своего не открывает. Чего-то ждет. И глядь: совсем на землю упал. А людям внизу хоть бы что!.. Я было с места своего соскочил. Да сзади шуметь начали. Потом инструктор объяснил: все, мол, в порядке. Это кукла была. Новый парашют пробовали. Поначалу вместо человека ее скидывают. Проверят все. А тогда и ты можешь. Во как!

— И это ты, папаша, видел?

Категорическое «ну» — у сибиряков оно означает «да», «а как же!», «какие могут быть сомнения!» — заставило молодого замолчать.

Поднебесные похождения старика окончательно вывели меня из дремотного состояния. Теперь дым моей трубки да дедовская махорка совсем заволокли отсек вагона. Старик, почувствовав, что аудитория расширяется, продолжал: