Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №4

Оказалось, что вдоль туловища у сапиенсов расположен пластичный кольцевой мешок. Втягивая через вибрирующие органы, которые Виктор принял за пурпурные лепестки, окружающую их атмосферу и сокращая мышцы мешка, сапиенс с силой выбрасывал назад сильную струю. Такие движения производились очень быстро, неуловимо для глаза, поэтому контур их тел и казался ему расплывчатым. Истечение струи создавало отталкивающую силу, которая держала их в полете. Отклоняя раздвоенным хвостом вытекающий поток в сторону, они могли быстро менять направление полета.

Вибрирующий мешок был для них и органом дыхания. Движение обеспечивало им и пищу, потому что среда, в которой жили сапиенсы, была наполнена мельчайшими живыми существами. Они отфильтровывались во входных лепестках и поглощались организмом.

Никаких запасов пищи в организме, чего-либо подобного жирам, у сапиенсов не было, поэтому им нужен был непрерывный приток пищи, как людям — кислород.

Но особенно поразило Виктора их восприятие мира.

Чувствовали мир сапиенсы только через электромагнитные поля. Но зато как чувствовали!.. Их рожки были, по существу, двумя антеннами, которые воспринимали испускаемые и отраженные телами электромагнитные волны в очень широком диапазоне: и жесткое рентгеновское излучение, и видимый свет, и инфракрасные тепловые лучи, и радиоволны. Очень своеобразные внутренние органы и нервная система анализировали эти колебания, и мозг воспринимал внешние образы, получая на расстоянии представления не только о форме, но и о температуре и даже о химическом составе тел; причем как бы заглядывая внутрь их, воспринимая объемы, а не поверхности.

Виктор попытался представить себе такое восприятие и невольно позавидовал ему. Сапиенсы полнее, чем люди, видели мир! Именно видели, потому что человеческий глаз тоже анализирует электромагнитные колебания, свет, но в очень узком диапазоне волн, получая представление лишь о форме освещенной поверхности. Представления сапиенсов о предметах были гораздо богаче. Для научного исследования мира они имели явно больше возможностей, чем люди!

Процессы мышления, памяти и координации движений у сапиенсов были совершенно такими же, как и у людей. И вместе с тем как своеобразно происходил у них обмен мыслями!

Сапиенсы совсем не производили звуков! Сложные электромагнитные процессы, сопровождающие мышление, через те же рожки-антенны передавались другим сапиенсам, заставляя мозг собеседника видеть картину во всей ее сложности. Кроме этого, специальные клетки мозга излучали сигналы другого рода — отвлеченные слова, понятия. Сапиенсы при разговоре как бы смотрели кинофильм, сопровождаемый текстом.

При этом восприятие чужих мыслей у каждого из них регулировалось волей и желанием и даже настраивалось на того или иного собеседника, а трансляция мышления шла непрерывно: этот процесс от желания не зависел.

Когда Виктор понял это, у него мелькнула озорная мысль: «А ведь этак им, пожалуй, и соврать, беднягам, не удается!» Потом он отнесся к этой природной правдивости своих хозяев серьезнее. Такие существа должны иметь совершенно здоровую мораль. Среди них не могло быть мошенников, заговорщиков, преступников, ревнивцев…

Мысли, открытые для всех! Как это все же хорошо!..

Вместе с тем сапиенеы были эмоциональными существами. Они знали радость, печаль, гнев.

Но любовь их оказалась довольно-таки трудной!

Виктор не сразу даже решился назвать это любовью, настолько своеобразными были их электромагнитные влечения. Но это была, конечно, их любовь.

Сложные нервные и чувственные процессы, в совокупности очень индивидуальные, создавали каждому сапиенсу характерный, лишь ему одному присущий тон электромагнитного звучания. Иначе, как звучанием, это трудно было назвать. Излучение сапиенса образовывало сложное переплетение амплитуд и частот с особыми для каждого из них, неповторимыми группами волн. Переведенные в звуковые колебания, они прозвучали бы сложной мелодией. Это была личная песнь души, по-сапиенсовски красивая или безобразная, но своя, открытая, честная, понятная всем. Виктор слабо улавливал ее в переливах оттенков этих живых цветов, но для сапиенсов она звучала несравненно шире, богаче, полнее. Созвучие или диссонанс песен рождали между ними дружбу, симпатию или неприязнь. А когда песни двух разнополых существ сливались в полную гармонию, дополняя друг друга до совершенства, их охватывало непреодолимое желание быть вместе, чтобы всегда звучала для себя и для других эта единая красивая музыка слитых чувств. Тогда, только тогда и приходила к ним потребность продолжать жизнь в подобных себе существах.