Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №4

Только теперь Виктор понял, каким тяжелым стал воздух внутри космолета.

Он хватал струю губами, подставлял лицо, вдыхал, вдыхал, то глубоко, всей грудью, то начинал дышать, часто-часто, чувствуя, что струя ослабевает.

Сапиенсы приготовили для своего гостя чудесный воздух!

Потом Виктор подтянулся к выходному люку. Резьба прошла последний виток, он отбросил крышку и выпрыгнул наружу…

Но он не выпрыгнул, а вылетел… Как можно было забыть, что здесь нет тяжести! Виктор, кувыркаясь, понесся из люка прямо к противоположной стене, мимо одного из шаров, пахнувшего на него теплом.

Некоторое время он барахтался в воздухе, стараясь не прикасаться к стене, которая была горяча, как кружка с кипятком, чувствуя себя до смешного беспомощным и неуклюжим. Вдоль стены шел сильный поток теплого воздуха, который увлекал его в угол.

Тени сапиенсов прильнули к прозрачной перегородке, оба шара приблизились к нему и повисли рядом.

Наконец это барахтание разозлило Виктора, и он, скрестив руки на груди, нахмурил брови, стараясь придать себе хоть сколько-нибудь солидный вид. Ведь он, черт возьми, представлял здесь человечество!

Шары одновременно, как по команде, двинулись к отверстию, нырнули в него, оно защелкнулось, и в комнате стало пусто. Виктор начал медленно падать на одну из стен. Тяжесть становилась все сильнее, он шлепнулся на стену, ставшую теперь для него полом, и вскочил на ноги. Тяжесть стала заметной и все возрастала. Он почувствовал слабость, зашумело в ушах, аквариум быстро накренился, пол встал дыбом и больно хлестнул его сбоку. Оказалось, что он лежит на нем.

Нарастание тяжести прекратилось.

Несколько минут стояла напряженная тишина.

Что-то глухо стукнуло у него за спиной, еще и еще раз. Он оглянулся. Черная блестящая змея, толщиной в палец, странно длинная, с большой красной безглазой каплей-головой судорожно дернулась в углу зала, потом метнулась и вытянулась на полу, на глазах утолщаясь, напрягаясь, как пожарный шланг. Виктор вскочил…

Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это не змея, а длинный гибкий шланг, в который под давлением что-то нагнетали.

Пурпурный цилиндрический наконечник на шланге разбухал, пока не стал похожим на огромную грушу, потом груша отделилась от шланга и, немного покачавшись, осталась неподвижно лежать на полу.

Сейчас же вокруг Виктора запрыгал веселый зайчик яркого белого света. Он сделал несколько кругов, как бы привлекая к себе внимание, а затем прыгнул на грушу и неподвижно застыл на ней.

Очевидно, сапиенсы что-то передали ему в этой груше.

На ее металлическом горлышке была видна блестящая пластинка. Как только Виктор нажал на нее, из горлышка брызнула тонкая струйка ароматной пурпурной жидкости.

Это была, по-видимому, питательная жидкость, пища, которую прислали ему сапиенсы.

Желудок свела спазма, острая боль пронзила сухое горло. Виктор присосался к трубочке, нажал пластинку и стал глотать, глотать, глотать… Изредка, не отрываясь от трубки, он смотрел на сапиенсов за перегородкой, но они все так же неподвижно висели в бирюзовом аквариуме. Только зайчик на полу теперь спокойно описывал окружности.

Все было, значит, хорошо, правильно.

Жидкость была очень вкусной и ароматной, кисло-сладкой, напоминающей одновременно и вишневый сок и очень жидкий кондитерский крем. «А сапиенсы, оказывается, лакомки», — повеселев, подумал Виктор и все глотал этот нектар.

Груша быстро уменьшалась и превратилась, наконец, в прозрачную пленку на цилиндрическом горлышке. Виктор оторвался от трубки и посмотрел на своих хозяев. Сейчас же светлый зайчик оказался у шланга. Виктор приставил к наконечнику блестящий цилиндрик, раздался легкий щелчок, и горлышко плотно прижалось краями к шлангу. Шланг начал набухать, пленка постепенно превратилась в прежнюю пурпурную грушу.

Виктор улыбнулся. Сапиенсы собирались кормить его, как в санатории!

Осушив грушу несколько раз, он уселся на теплом полу, скрестил по-восточному ноги и приветливо помахал аквариуму обеими руками. Голова все еще кружилась, и в ушах звенело, но слабости не было. Он чувствовал даже веселое возбуждение, как после бокала легкого приятного вина. Им овладело мальчишеское озорное настроение.

— Ну что ж, друзья, — бодро сказал он. — Давайте беседовать. Только я, чур, буду по-русски.