Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №5

Едва от прикрытых хвоей валунов переставал подниматься белесый парок, они складывали мокрые камни на носилки, вычерпывали воду, а груз относили снова к кострам. Когда сквозь лед на дне ямы можно было разглядеть воду реки, шурф-трубу бросали для проморозки: ночами холода стояли лютые.

— А не проще было бы, — спросила как-то закопченная Наташа, — вырубать лед?..

— Что ты, окстись, доченька! — испугался Иван Иваныч. — Разве можно? Трещинка с волосок, а вмиг шурф затопит…

По всей реке геологи разбили пятнадцать шурфов: по три в каждой из пяти поперечных линий. От очередной порции каленых валунов яма во льду углублялась всего на десять-пятнадцать сантиметров.

Времени не хватало. Обуянные азартом, золотоискатели стали и утром и вечером работать по нескольку часов в темноте. Через пять дней почти все ледяные трубы дошли до дна реки. Теперь надо было добраться до подошвы подводной россыпи, ее плотика, где скапливаются самые тяжелые минералы, в том числе и золото.

Самодельный ворот с натужным, старческим кряхтеньем выдавал на-гора остывшие камни и оттаявшие пески.

Наташе прибавилось работы: наладив костры, она отвозила домой санки с пробами донных песков и промывала их… Хотя еще нигде не добрались до плотика, но и сверху содержание золота было высоким: пять-семь граммов на тонну.

Через два дня случилось знаменательное событие: шурф номер шесть дошел до плотика — ребристых полуразрушенных сланцев. Пока Нефедов вытаскивал наверх ведро с породой, Прилежаев присел на дно. Только сейчас он понял всю странность окружающей обстановки. Далеко вверху на ясном небе, казавшемся из ледяной ямы глубоким и матовым, слабо проступали бледные дневные звезды. Сквозь сине-зеленую толщу льда смутно мелькали какие-то тени: проплывали рыбы. Зазубрины стен отблескивали изумрудом и переливчатым опалом.

«Пошуровать, что ли, на счастье?» — подумал геолог, пробегая пальцами по забитым песками ребрам сланцев. Вдруг его загрубевшие пальцы нащупали что-то очень холодное и как будто маслянистое.

«Металл!» Очищая плоский, вроде крупного боба, льдистый комочек от влажной глины, Андрей Николаевич поднес его близко к глазам — на дне шурфа было темновато, — это оказался самородок, первый золотой самородок в его жизни! На округленных углах сквозь бурую рубашку окислов золото светилось тем мягким блеском, какого не знает ни один другой металл или минерал. Тяжело и глухо стукнуло сердце, даже голова слегка закружилась…

Вечером промыли всю породу с плотика. Кроме первого самородка — он весил пятнадцать с половиной граммов, — на дне лотка оказалось еще два, маленьких, и изрядная щепотка золотого песка.

— Под-хо-дящ! — удовлетворенно протянул Иван Иваныч, принимаясь с особым азартом крошить мороженую медвежатину.

Наташа, просушив драгоценный металл на горячей плите, взвесила его и взялась за подсчеты.

— Сколько? Чего долго копаешься? Скоро ли? — то и дело, изнывая от нетерпения, допытывался Нефедов.

Хотя начальник прятал добродушную усмешку в дремучей каштановой бороде, но и в его глазах светилось горячее любопытство.

— Сорок три грамма золота на тонну! — наконец задорно выкрикнула девушка.

Нефедов даже присвистнул.

— Да правда ли, доченька? Такого и на Незаметном не бывало. Не обсчиталась ли? — в голосе Ивана Иваныча слышались и радость и сомнение.

— Что вы, дядя Ваня! — уверенно прозвучал ответ. — Среднее по четырем пробам. Пять раз проверила! А самородки я выбросила из подсчета!

— Пошто? — крикнул Нефедов, раздражаясь.

— Правильно сделала, — вмешался Прилежаев решительно. — А если они случайные? Тогда как?

— А ежели повсюду? — подступил Иван Иваныч к геологам, словно говоря: «Как же вы, ученые, а такого пустяка не понимаете?»

— Подумаешь, забота! — схватил Андрей Николаевич отбивавшегося Нефедова в охапку. — Приплюсуем граммы за счет самородков, и все! — Он закружил старика по зимовью, напевая густым басом:

_ Ура! Пировать! — крикнула Наташа восторженно. — Сегодня ужин варим с солью! С солью, с солью! С солью, с солью! — подхватила она ритм вальса.

Лоб Ивана Иваныча был еще стянут глубокими складками, но усы дрогнули: вот-вот поползут кверху…

В этот вечер геологи совсем забыли о беспощадных стихиях, которые могли шутя стереть их с лица земли. Даже постоянная настороженность Нефедова — он всегда чувствовал ответственность за благополучие своих «ребят-несмышленышей» — и та испарилась.