Серена Валентино - Малефисента. История темной феи

– Но я думала, что ее единственная принцесса – Золушка, – нахмурилась Цирцея.

– Так и есть, и живет она счастливо. Но я подозреваю, что с тех пор, как моей сестре стало некуда приложить руки, она заскучала. Вот и сует свой маленький круглый носик туда, куда не следует, – со вздохом пояснила Нянюшка. – Ну да что мы все о ней да о ней. Надеюсь только, моя сестрица не притащит с собой эту несносную троицу добрых фей, которые вечно крутятся вокруг нее и безудержно подхалимничают.

– А ты не очень-то любишь фей, а, Нянюшка? – с улыбкой спросила Цирцея. – И тут мне не в чем тебя винить. Если тебя это хоть немного утешит, лично я не вижу в тебе ничего фейского. Для меня ты ведьма, и всегда была ею.

– Спасибо, дорогая. Твои сестры тоже сказали однажды нам с Малефисентой нечто похожее. Что-то в том смысле, что мы обе родились феями, но натура у нас ведьмовская. И я готова согласиться, что они правы.

Цирцея задумалась над ее словами:

– Что ж, если рассудить здраво, то для феи стать ведьмой ничуть не сложнее, чем для человека, если только она способна к нужной разновидности магии. Но в тебе, мне кажется, скрыто нечто большее. Я вижу это в твоем сердце. В тебе нет этой чрезмерной чувствительности, которая делает фей такими обидчивыми и уязвимыми.

– Вот уж верно! Благодарю тебя, моя дорогая, но...

Договорить Нянюшка не успела: ее прервал громкий стук в парадную дверь замка, от которого они обе даже подскочили на месте. Сердце Нянюшки упало. Она чувствовала, что еще не готова встретиться с Малефисентой лицом к лицу.

Цирцея ободряюще стиснула Нянюшкину ладонь, напоминая ей, что она здесь, рядом, и не даст ее в обиду. Как же Нянюшке хотелось сейчас, чтобы Цирцея была с ней всегда! Какое это, наверное, великое счастье, когда рядом с тобой молодая, но такая могущественная ведьма, стремящаяся только к добру! Ведьма с открытым сердцем, лишенная всякой нетерпимости, которая так глубоко проникла в души фей. Нянюшка внутренне готовилась столкнуться с яростью Малефисенты, но понимала, что пока еще нуждается в передышке. Так тяжело ей было принять осуждение... Быть может, если Малефисента увидит Цирцею, она сумеет заглянуть в ее душу и увидеть Нянюшку ее глазами. И тогда, ощутив всю меру любви Цирцеи к Нянюшке, она, может статься, не будет судить ее так строго – ее, старуху, только сейчас вспомнившую, кто она есть на самом деле.

В гостиную быстрым шагом вошел Хадсон – бледный, мрачный и явно очень взволнованный.

– Хадсон, что случилось? Кто там пришел? – спросила Нянюшка.

– Это гонец от королевы Белоснежки, госпожа. Ее паж. Он доставил послание.

«Ради всего святого, что есть в этом мире, а Белоснежке-то что может от нас понадобиться?» – в недоумении подумала Нянюшка.

Хадсон замешкался, неловко переминаясь с ноги на ногу:

– Госпожа, и еще паж сказал, что это послание от королевы Белоснежки и ее матери. – У Хадсона не было привычки задавать вопросы, особенно касающиеся королевских особ, но на этот раз он никак не смог удержаться: – Госпожа, неужели королева Белоснежка утратила разум? Ведь о кончине старой королевы известно всем и каждому. Умоляю вас, простите мне мою дерзость, но...

– Дорогой мой Хадсон, тебе совершенно не о чем беспокоиться. Уверяю тебя, королева Белоснежка по-прежнему пребывает в полном здравии, и рассудок ее ясен, – твердо заявила Нянюшка.

– Да, госпожа, – нервно кивнул дворецкий. Судя по всему, новость о том, что недоброй славы королева Гримхильда все еще существует где-то в этом мире, отнюдь не прибавила ему спокойствия.

– С тех пор как старая королева умерла, ее нрав сильно изменился, Хадсон, так что причин для беспокойства нет, – еще раз заверила Нянюшка дворецкого, который теперь таращился на нее с немым восхищением. Нянюшка уже постепенно начинала привыкать к таким взглядам, когда ей удавалось в точности прочесть чужие мысли. – А сейчас я прочту послание, Хадсон, если ты не возражаешь, – сказала она с легкой улыбкой.

Дворецкий поспешно вложил письмо в протянутую ладонь Нянюшки.

– Разумеется, госпожа. П-простите меня! – выпалил он, заикаясь от смущения.

– Ничего страшного, Хадсон. Почему бы тебе не спуститься вниз и не выпить чашечку чаю? Мне кажется, тебе это не повредит.

– Бедняга Хадсон, – смеясь, проговорила Цирцея, когда обе ведьмы глядели ему вслед. – И что же там написано, в этом послании?

– Сейчас посмотрим, – ответила Нянюшка, разворачивая письмо. Цирцея не сводила с нее глаз – сейчас ей было важнее видеть выражение ее лица, чем улавливать ее мысли. Похоже, новости от королевы тоже были отнюдь не лучшими. – Насколько я понимаю, во время одного из своих визитов в замок королевы Гримхильды в ту пору, когда Белоснежка была еще девочкой, твои сестры оставили там некую книгу, – принялась объяснять Нянюшка. – Книгу волшебных сказок. Старая королева читала маленькой Белоснежке эти сказки вслух. И была там одна история – про Драконью Ведьму, которая погрузила молодую девушку в сон ради того, чтобы защитить ее. И теперь, после истории Малефисенты с Авророй, они задумались: а не была ли эта сказка пророчеством?