Холли Блэк - Малефисента. Сердце вересковых топей

– Скажите мне, принц, – обратилась Аврора к Филиппу, – у вас дома тоже охотятся ради удовольствия? Развлекаются, убивая зверей?

– В Ульстеде? – задумался он. – Хотя у нас многие любят охотиться, мы подходим к этому занятию со всей серьезностью.

Аврора обернулась к графу Алену. Улыбка на его губах застыла, глаза погасли, и сам он выглядел сейчас таким жалким, что Авроре даже стало слегка неловко перед ним.

– Я с удовольствием прокачусь по лесу верхом, – сказала она. – Но ни на кого охотиться мы не будем. И границу вересковых топей пересекать не станем.

– Конечно, конечно, моя королева, – сразу ожил граф Ален, и глаза у него вновь заблестели. – Нам всем известно, с каким непостижимым великодушием вы относитесь к волшебному народцу.

Авроре хотелось напомнить графу, что не волшебный народец всегда развязывал войны, что это люди постоянно пытались прибрать к своим рукам вересковые топи, но она не стала этого делать. В конце концов, что с него возьмешь, с этого напыщенного индюка? Ведь ему с детства вдолбили в голову, что обитатели вересковых топей – враги. Как и большинство жителей Персифореста (особенно здешних аристократов), он понятия не имел, какая красота царит там, за колючим заградительным барьером на границе топей, и какие удивительные существа обитают там.

Что поделать, если граф вырос на лжи о волшебном народце? Нет, не стоит его винить. Нужно постепенно подводить таких, как он, к мысли, что, быть может, этот народец совсем не такой, каким его принято считать. Заставить задуматься над тем, что взглянуть на фей можно, оказывается, совершенно другими глазами. И не только на них – на весь мир!

Если ей удастся переманить графа Алена на свою сторону, это будет большой удачей. Он обладает солидным весом среди придворных, особенно молодых, а значит, может оказаться очень полезным союзником.

Что ж, отправиться на верховую прогулку действительно отличная идея!

– Пересекать границу топей мы не станем, – сказала Аврора, – но подъедем достаточно близко, чтобы увидеть их. И я приказываю, чтобы с нами отправился весь двор. Отправляемся завтра утром и постараемся к обеду подняться как можно выше на холмы. Там устроим пикник и будем смотреть на вересковые топи. Уверяю вас, они не имеют ничего общего с окружающей их терновой стеной. Они прекрасны.

Граф Ален разочарованно вздохнул, но тут же поспешил изобразить на своем лице восторженную улыбку и ответил:

– Все будет как вы пожелаете, моя королева.

Хотите узнать, каково это – потерять свои крылья?

Вначале представьте, как вы летите, ощущая на своих губах вкус облаков, как вы ныряете в небо – словно в пруд посреди жаркого Дня.

Представьте себе солнечный луч, который ласкает ваше лицо, когда вы пробиваетесь к нему за облака.

А еще вы должны представить, что у вас нет ни малейшего страха высоты.

А еще вообразите сложенные у себя за спиной крылья – мягкие и пушистые, каждую ночь согревающие вас.

А потом эти крылья исчезли. Их нет. Их отрезали. Вы лишились части самого себя. Части, которая при этом продолжает жить и биться в невидимой для вас клетке.

Вы чувствуете постоянную боль. Незаживающую рану.

Потеряв крылья, вы становитесь медлительным и тяжелым. Вы потеряли целый раскинувшийся над вашей головой мир – лазурный, ласковый, но ставший недоступным.

И вы проклинаете небо.

Проклинаете воздух.

Проклинаете девочку.

А потом сами становитесь проклятием.

Аврора ненавидела спать. Каждый вечер она находила все новые и новые предлоги, чтобы как можно дольше не ложиться в постель. Впрочем, найти их было несложно – всегда оставались какие-нибудь бумаги, которые нужно прочитать, или письма, которые нужно написать. Предстоящие дела, которые нужно обдумать. Аврора так и сидела за столом или прохаживалась по своей огромной спальне до тех пор, пока зажженная свеча не догорала до самого конца, превратившись в лужицу расплавленного воска, в которой плавали остатки фитиля.

Но все-таки он наступал – тот момент, когда ей приходилось надеть пеньюар, ночной чепец и задуть этот фитилек. Затем Аврора забиралась под одеяло, сворачивалась калачиком и долго смотрела на звездное небо за окном, пытаясь уговорить, убедить себя, что можно без опаски закрыть глаза и верить, что утром она проснется вновь.

Что сон ее не будет длиться еще целую сотню лет.

Что колдовские чары рассеялись.