Роман Орлов - Последний Воин Духа

Долго ещё сидел он в темноте в своём кресле, размышляя о великом и малом, о мире и о своём месте в нём. «Что будет с миром, куда всё катится? Бездушные машины для убийства себе подобных, атомные бомбы и реакторы, все эти города, компьютеры, телефоны — это ли есть венец человеческого творения? Неужели в том, что мы создали, есть наша сущность и именно таким образом проявилось человеческое предназначение?» В этот момент Джону вспомнились потрясающие своей бесчеловечностью кинокадры военной хроники, где всё небо было в чёрном дыму, а земля в гигантских взрывах и горящих зданиях, а между всем этим маленькие одинаковые фигурки, бегущие куда-то по чьему-то очередному приказу. «Это ли есть цивилизация? Это ли есть Человек Разумный? Тогда в чём же заключается разумность? В убийстве себе подобных? Как же могло так получиться, что наряду с такими божественными произведениями искусства как эта музыка, которую я только что прослушал, человечество могло породить таких жутких монстров? И ведь все вокруг думают, что война — это нормально, это — испокон веков, и быть по-другому не может. Люди забыли или не знают, почему-то не хотят познать того, что я только что узрел в этой музыке. Почему это никому не нужно? А даже если и нужно, то они, эти люди всё равно, послушав однажды Музыку, всё равно почему-то остаются такими же… Но теперь я изменился. Уолтер был прав, он с самого начала что-то во мне разглядел, я не такой как они. Я буду бороться за правду и изменю мир!» Это было последней мыслью измученного Джона сегодня, он заснул в кресле, укрывшись пледом.

Наступил уже следующий день, а Джон всё никак не мог забыть своих ночных видений и мыслей. Это было слишком ярко, слишком ново и так обжигающе откровенно для него. Будто перед ним открылся совсем иной мир, хотя он, признаться, уже не верил в чудеса в последнее время. И вот теперь, собираясь в колледж холодным утром и слушая дождик за окном, Джон согревался мыслью, что всё, возможно, только начинается. Благодаря музыке, прослушанной ночью, перед ним словно распахнулись врата в дивный райский сад, из которого исходил свет, доселе никогда им невиданный. Он начал осознавать, что тот его мир, который он считал потерянным — с игрушками и детскими фантазиями — суть всего лишь дорожка к чему-то ещё более прекрасному, содержательному и возвышенному. «Да, — размышлял он про себя, — как многолик и непознаваем мир! Когда в очередной раз думаешь, что это конец, оказывается, что это только начало другого пути, иной дороги, ведущей в неведомые дали!»

Одевшись, Джон вышел на улицу и бросил взгляд в сторону Рибблтонского парка. Над виднеющимися золотыми верхушками деревьев висела сплошная дождевая стена, а чуть восточнее плотные клочья тумана образовывали просвет, в котором проглядывал кусочек радуги, поднимающейся из низины над речкой. Образ призмы и радуги с обложки прослушанного ночью альбома вдруг вклинились в его мозг внезапным всполохом, заиграла чудная музыка, позволявшая представить радугу там, где её не было и разрисовать её любыми цветами [15] «Any Colour You Like» (Pink Floyd, «Dark Side of the Moon») . Джон так и застыл на месте с неоткрытым зонтом в руке, по щеке его текла слеза, смешавшаяся с дождём. И вдруг откуда-то из далёкого далёка, совершенно из другой невозможной в данный момент реальности его окрикнул грубоватый наглый голосок:

— Что, Джон, ворон считаем? Или молимся, чтобы бог сегодня миловал, и учителя не поставили тебе «неуд»? — это была соседка Джона, Эмили Робертсон, его ровесница.

— Доброе утро, Эмили, — ответил Джон и поспешил в колледж, раскрыв наконец зонт.

У ворот колледжа стоял Уолтер. Он приветствовал Джона:

— Настоящая английская погода! Сигару, сэр?

— Привет!

Они спрятались под навес за воротами и закурили. Уолтер выглядел довольным, даже немного торжественным. Джон заметил это и поспешил поинтересоваться причиной хорошего настроения друга. Ответ его немного удивил, впрочем, он уже привык не удивляться Уолтеру — это был самый непредсказуемый человек из всех, кого ему доводилось знавать.

— Я радостный? Да ты на себя посмотри, весь сияешь как морийский мифрил [16] Мория — в легендариуме Толкина подземное царство гномов, где добывался мифрил, из которого делались самые прочные кольчуги в Средиземье. ! Хочешь, я с первого раза угадаю что случилось?

— Да уж, от тебя ничего не скроешь, — улыбнулся Джон. — Послушал я ночью Dark Side, такое со мной творилось!..