Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1927 № 06

Верблюд Магди, мчавшийся впереди всех, сделал прыжок в сторону, и Магди вылетел из седла. Верблюд повернулся несколько раз на одном месте и, как подкошенный, рухнул на песок. Несколько всадников упали на землю, прежде чем остальные успели растянуться в одну линию, лицом к врагу. Потом часто захлопали выстрелы, и англичан сдержали. Они остановились.

Слуга Магди поставил своего верблюда на колени и, не думая ни о чем, кроме спасения сына имама, приказал двум всадникам спешиться. Они безропотно повиновались. Слуга поднял ошеломленного падением Магди, потом подвел ему верблюда, сам сел на другого, и оба погнали верблюдов в другую сторону.

Стало совсем темно, когда Магди, оглянувшись в последний раз, увидел перебегающие и хлопающие огни выстрелов друзей и врагов.

— Кажется, мы ускользнули, — спокойно проговорил слуга. Но в это время сзади появились какие-то силуэты, и грубый голос на английском языке приказал им остановиться.

Магди вынул из кобуры парабеллюм и вместо ответа выпустил десять пуль. Потом он услышал рев верблюда и протяжный стон. Он увидел, как его спутник упал на землю; затем перезарядил револьвер и снова погнал верблюда вперед. Он оборачивался, время от времени стрелял в маячившие сзади темные силуэты и видел, как вдалеке сверкали красные огни ответных выстрелов. Потом он остался один и упорно продолжал гнать вперед верблюда, пока животное не выбилось совершенно из сил.

После нескольких часов, проведенных в забытьи на горячем песке, Магди снова сел на верблюда и отправился вперед. Взошло солнце. Магди хорошо знал, что теперь жить ему остается немного. Воды не было ни капли. Во рту высохло. Солнце выкатилось на горизонте и некоторое время поднималось кверху скачками, как багровый мяч. Затем оно остановилось на месте, и нестерпимый жар сразу же стал обжигать кожу.

В полдень загнанный верблюд еле волочил ноги. Как сквозь сон, Магди увидел людей. Это были бедуины. Они остановили его и приказали слезть с верблюда. Магди беспомощно осмотрелся по сторонам. Револьвер он потерял. Он попросил воды, и голос его зазвучал жалобно, по-детски. Бедуины дали ему напиться и спокойно стали его раздевать. Они сняли с него все и рысью тронулись вперед.

Только тут Магди опамятовался. Он ударил одного из них по лицу, но на него навалилась целая куча народу, и его жестоко избили. Потом его оставили раздетым на песке и рысью тронулись прочь. Магди побежал за ними, но через сто шагов у него снова высохло в груди. Какой-то смутный инстинкт заполнил все его существо. Он бежал, еле переставляя ноги, по раскаленному песку, спотыкался о камни и падал. В его голове теснилось что-то смутное, похожее на воспоминание. Наконец он упал, и из его груди непроизвольно, вместе с рыданием, вырвалось какое-то странное слово.

— Окла, окла! — кричал Магди, сам не понимая, что он кричит. Это был крик крови далеких предков.

Грабители остановились. Они знали, что значит этот крик. Это был закон пустыни. Они вернулись, и один из них приблизился к Магди.

— Сколько ты хочешь? — спросил он и поспешно добавил: — Верблюда мы тебе не отдадим.

Но Магди был полон своим воспоминанием. Оно руководило им и подсказывало ему слова. Он вступил в отчаянный торг. Он просил воды, много воды и кусочек хлеба. Он знал всем своим существом, что его не могут бросить в пустыне, умирающего от жажды, после того, как он вспомнил это слово, и потому, требуя воды, он после каждой фразы твердил:

— Окла, окла!

Он знал, что может торговаться со своими грабителями, он постиг всем своим телом, что закон «окла» непреложен.

Его подозвали к верблюду, и он жадно припал к кирбе. Он пил воду воспаленным ртом и наливался ею, как мех. Он не замечал, что она была отвратительна на вкус. Сырой мех, пропитанный дегтем, придавал ей трупный запах. Отвратительный гнилой привкус дегтя раньше вызвал бы у него рвоту. Но все внутренности Магди пожирал огонь, и он продолжал пить, пока его не отогнали. Потом ему дали кусок хлеба и сыра. Старый бедуин, высохший до костей от солнца, показал рукой вперед и сказал:

— Там проходит караванная дорога. Иди туда. Теперь ты не можешь сказать, что мы пошли против закона.

Он повернул верблюда и тронулся вслед за остальными, а Магди опустился на песок. Его тело источало влагу. Он томился от испарины, которая выступала на коже, и увядал, как цветок, брошенный в печь.

Он встал и пошел, жадно грызя сухарь. Ему казалось, что от жара он начинает коробиться, и у него будут судороги, похожие на движение зеленого листа, когда тот попадает в огонь.