Владимир Арсеньев - Всемирный следопыт, 1927 № 02

На пути бегущего стада — высохшее ложе реки с подмытыми берегами. Если стадо пронесется туда, — на утро будет только груда трупов. Ковбой оттесняет стадо от опасного места и продолжает гнать его все кругом и кругом, пока уставшие животные не остановятся.

Один из ковбоев, отчаянно смелый юноша, в пылу скачки очутился впереди обезумевшего стада. Чтобы спастись, он погонял свою лошадь изо всех сил, но лошадь была настолько измучена, что бежала все тише и тише… Утром был найден труп ковбоя, раздавленного стадом.

Трудно сказать, что так пугает иногда скот. Совершенно внезапно посреди самой тихой ночи спящим стадом овладевает панический ужас; и не успеет ковбой опомниться, как сотни и тысячи голов скота обращаются в бегство.

Вероятно, начинается с того, что какое-либо животное вздрагивает во сне от укуса насекомого или слабого, но неожиданного звука. Соседним животным передается это движение: какой-нибудь бык шарахается в сторону — и пугает других, сонных, не понимающих, в чем дело.

Опытные люди говорят, что если скот удастся провести благополучно в течение первых двух недель, опасность «стампида» уже исключается.

Когда скот перегоняют на продажу в города или к огромным холодильникам, погонщики по двадцать часов не слезают с седла, а передвижение продолжается часто целый год или даже полтора. Но человек привыкает ко всему. И если дорогой встречается река или пастбище с хорошей травой, то погонщик даже отдыхает. Закон требует, чтобы стада совершали не меньше шести миль в день. Но в обязанности погонщика входит также добывать, где только возможно, траву для своего голодного стада, и он даже крадет ее всюду, где ухитрится.

Если трава не попадается долго, изголодавшиеся животные начинают отставать, и когда кнут не может больше заставить их двигаться, — отставших бросают издыхать в степных песках. Если погонщик носит с собой среди прочего своего имущества еще и сердце, то ему приходится очень тяжело…

Много пишут об ужасах войны. Но вид такой голодной безводной пустыни несравненно страшнее поля битвы. Здесь бой идет о невидимым, неслышным, неосязаемым врагом. Немые страдальцы-животные защищаются от своих мучителей только взглядами, полными упрека. Загнанные костлявые лошади. Спаленная солнцем почва. Отчаянная медленность движения. Жгучий сухой воздух. Жадные черные хищники-вороны… А до ближайшей воды, смотришь, целых двадцать пять миль!

Однажды из 900 голов скота, перегонявшегося из центральных степей в Бурке, дорогой погибло от жажды 600. В другом стаде в 1.000 голов, которое гнали в Сидней, 785 голов погибло от ядовитого растения, росшего в изобилии вокруг места стоянки скота. Скот, который выращивается в местностях, где встречаются ядовитые растения, не притрагивается к ним, но чужой скот часто погибает от неведения.

Рождество прошло, и мы стали думать о том, будет ли дождь или не будет. На этот раз дождь пошел, и все сразу изменилось, как будто на экране кинотеатра. Голые песчаные дюны, в которых никто не мог подозревать и зародыша жизни, пустынные равнины с растрескавшейся почвой, мертвые гранитные холмы, безжизненные кустарники, — все зазеленело, оделось в весенние, вернее, летние одежды.

Во внутренней Австралии! весны нет так же, как нет сумерек. И вскоре скот оказался по самые уши в сочной траве, над которой проносилось влажное теплое оплодотворяющее дыхание. Всюду появились цветы и молодая листва, всюду разлилось довольство и радость. Никто, глядя на эту цветущую равнину, не поверил бы, что каких-нибудь две недели тому назад здесь была скорбная пустыня, высасывающая жизнь из всякою живого существа.

— Пока не началось наводнение, нам надо поохотиться на кенгуру, — сказал мне однажды управляющий фермой.

Скот еще недостаточно оправился после голодовки и его нельзя еще было гнать в город. Почва после долгой жажды вволю напилась воды и приобрела упругость, которая чувствовалась теперь всадником даже на самой ленивой лошади.

«Теперь, по крайней мере, не так жестко будет падать», — говорил я себе, ухмыляясь от удовольствия.

На ферме имелось несколько охотничьих собак, внешностью похожих на борзых, только грубее, костлявее и крупнее их. С такими собаками здесь охотятся на кенгуру. Выбрав себе лучших скакунов из табуна в 800 голов, мы выехали; в одно прекрасное утро с фермы еще до рассвета, преисполненные давно неиспытанного чувства бодрости.