Н Жарков - Незримый фронт

Но ленинградцы не пали духом. Вместе с курсантами на восстановлении разрушенного железнодорожного полотна работали тысячи и тысячи жителей. Курсантами командовал заместитель начальника школы товарищ Кишкин, волевой, мужественный человек. Железная дорога начала действовать на три дня раньше установленного правительством срока. Курсанты загружали и разгружали вагоны, оказывали всяческую помощь пострадавшим от наводнения.

Но не только в этом состояла наша задача в Ленинграде. Школа совместно с городскими административными органами приступила к очистке города от уголовников. В ночное время устраивались облавы на преступников. Бандиты и грабители задерживались и передавались в руки судебных властей.

Вскоре в Ленинграде был восстановлен надлежащий порядок и город зажил нормальной жизнью. А мы вернулись в Москву.

Вот еще воспоминание, относящееся к поре моего обучения в школе ОГПУ.

Украина в то время была наводнена остатками антисоветских банд. Эти банды зачастую останавливали и грабили пассажирские поезда. Чтобы обезопасить пассажиров, нашей школе было поручено охранять поезда, идущие по маршрутам Москва — Севастополь, Москва — Одесса, Москва — Сочи и другие города юга страны. Вооруженная группа курсантов школы от начала и до конца следования поезда сопровождала его. Это обеспечивало безопасность железнодорожного движения.

…Чем только не приходилось заниматься чекистам. Поступая в школу, я мечтал о романтике, о том, как буду ловить шпионов, сражаться с тайными агентами и заговорщиками. Но я быстро понял, что главное в работе чекиста — труд и постоянная готовность выполнить любое задание. Потому что чекист — это солдат Родины, до конца преданный партии и народу, и его долг — быть всегда на страже интересов своей страны.

Зима в тот год была особенно холодная. Но мне она представляется самым теплым и лучшим временем в жизни. Я тогда учился в Москве. В последующие годы мне не раз доводилось бывать там, но первые впечатления остались в памяти навсегда. Именно в те далекие дни я многое увидел и понял.

Самым ярким воспоминанием для меня являются две встречи с Вячеславом Рудольфовичем Менжинским. Являясь ближайшим и верным помощником выдающегося деятеля партии и государства Ф. Э. Дзержинского, он после его смерти возглавил коллектив чекистов и руководил им до мая 1934 года, до последнего дня своей жизни.

Удивительный это был человек. Он обладал незаурядным умом, огромной силой воли и личным обаянием, был прост в обращении с людьми. Проницательный взгляд его не был холодным и как-то сразу располагал к себе.

В те дни, хотя обучение в центральной школе ОГПУ, где я учился с марта 1930 года, и подходило к концу, познания мои в контрразведывательной работе были посредственны. Не очень много я знал и о самом Менжинском. Лишь позже я уразумел, что Менжинский был одним из образованнейших и видных большевиков-подпольщиков, которого именно за эти качества по предложению В. И. Ленина ЦК нашей партии направил в органы ВЧК. Уже на практической работе я осознал, как твердо Менжинский проводил линию партии, внедрял принципы, заложенные Лениным и Дзержинским в строительство органов ВЧК — ОГПУ. Он не переставал повторять слова Дзержинского:

«Тот, кто стал черствым, не годится больше для работы в ЧК».

В тот холодный январский день курсанты находились в Подмосковье, близ Мытищ, на практических военных занятиях. Я и мои товарищи, оживленно разговаривая, быстро шагали к мишеням, когда справа от нас, по дороге вдоль опушки леса показались легковые машины. Мы толпились у мишеней и не заметили, как к нам подошли Вячеслав Рудольфович, сопровождавшие его начальник школы и сотрудники центрального аппарата. «Нарком!» — сказал кто-то вполголоса, и все мы сразу, без команды повернулись к подошедшим и застыли по стойке «смирно!». Менжинский это заметил и улыбнулся. Поздоровался с нами, а потом сказал:

— А ну, давайте посмотрим, кто сколько выбил.

Он был одет в гражданское черное пальто с черным меховым воротником и этого же меха шапку. Осматривая мишени, Вячеслав Рудольфович тут же знакомился с каждым из нас. Внимательно расспрашивал об учебе, интересовался, откуда родом, нашими семьями. В числе лучших стрелков оказался и я. Он взглянул на меня и мягко улыбнулся. «Молодец», — сказал он и похлопал меня по плечу. А когда узнал, что я провел свое детство и юность в Степном крае (тогда это старое название Казахстана нередко употреблялось), оживился и стал расспрашивать, как идет коллективизация в наших краях. В конце разговора Вячеслав Рудольфович сказал, что ему памятны события в Северном Казахстане, когда в 1921 году кулачество, спровоцированное бывшими колчаковцами и эсерами, подняло восстание и пыталось захватить власть в крае…