Грин Элис - Зло знает мое имя [СИ]

Язык теперь работал не так, как у человека, поэтому я не сразу заговорила.

— Мы… в твоей пещере?

Сайбер улыбнулась почти материнской улыбкой.

— Нет, мы дома, моя дорогая. Теперь, это то место, где ты будешь каждый день засыпать и просыпаться, засыпать и…

— Не совсем.

Из-за ее плеча вышла мама, и стряхнула руку богини с моего лица.

Девушка надулась, совсем как ребенок, и неохотно отошла, уступив Вилл место рядом со мной.

— Ты еще тут, проказница? Договор исполнен, ты можешь быть свободна. Война выиграна, Северяне живы, Эльза убила предводителя. А теперь позволь мне забрать ее сладенькую душу.

И тонкие белые пальца потянулись в район солнечного сплетения. Мама сова хлопнула ее по руке.

— Эй! — разозлилась хозяйка пещеры, — Вилл, не испытывай мое терпение, и уходи, пока я не передумала.

Белые, точно газовые одежды Сайбер вымылись от гнева, а в прозрачных глазах заиграли злые огоньки.

Но родительница была непреклонна.

— В договоре говориться так — ты забираешь ее душу, и только ее, после того, как она умрет в том мире, но вот загвоздка, — Вилл ухмыльнулась, как лиса, почти издевательски, — У Эльзы не одна душа, а две.

— Что? — в один голос спросили мы с Сайбер, глядя на дочь вождя в недоумении.

— Может, Эльза, ты и не заметила, но я жду внука.

На минуту у меня онемело все, хотя тела я больше не имела. Тошнота. Укачивание. Отвращение от еды, и какие-то узкие костюмы, которые были мне как раз. Тяжесть и усталость.

Такую дурочку как я надо поискать.

Лицо Сайбер менялось в прогрессии, от непонимания до ярости.

— Это… это не имеет значения! — взревела она, нависая над невозмутимой улыбающейся Вилл, которая уже отмечала внутри победу.

— Я — свидетель, и ты сказала, что заберешь только ее душу, и больше ничью. А ее душа не отделима от ее ребенка, истинного наследника Севера, между прочим. Ее кровь и кровь предков Морана соединилась, и создала человека, который будет владеть, чтить, и каждой клеточкой своего тела чувствовать твои земли, Сайбер. Он возьмет все качества отца и матери, и возможно, однажды, придет к тебе, но не за помощью, а чтобы вызвать на поединок, и стать новым богом.

Какой бы чушью это не казалось, богиня Севера все пятилась и пятилась, пока не села на свое надгробье снова.

— Да, — мама подошла ко мне и обняла за плечи, — я обманула тебя. Я знала, что Эльза носит ребенка с самого начала. А теперь, возвращай мою дочь к жизни, и проследи, чтобы с моим внуком все было хорошо.

Сайбер скрестила руки на груди, и показательно отвернулась, чуть не скрипя зубами.

— Верну. Ты знаешь куда ее вести, Вилл. Вот только я этого так не оставлю. С этого дня, Эльза, на твоем роду будет проклятье. Какое — я еще не придумала, но не удивляйся внезапным трагедиям.

В последний раз я посмотрела в глаза ледяной хранительнице. Что-то мне подсказывало, что лучше бы я осталась здесь, с ней.

Но мама уже взяла меня за руку и повела проч.

Куполообразная комната с гробницей и духом богини начала постепенно растворятся, и теперь мы шли по белоснежной равнине, босиком, в одинаковых, полупрозрачных накидках на голое тело. Но не было ни звука метели, бури, шелеста деревьев. Мертвая, почти поглощающая тишина резала уши. Ноги тонули по щиколотку в белом снегу. Щекотно.

— Где мы? — наконец решилась заговорить я, немного придя в себя.

Она смотрела вперед, ее короткие, черные пряди подпрыгивали с каждым шагом, а глаза, теплые, как горячий шоколад, внушали спокойствие и уверенность. Я представляла ее молодой, влюбившейся в моего отца. Интересно, он любил ее, или использовал для того, чтобы родилась я? Мою душу сотрясла такая душевная тоска о ее несостоявшейся жизни, что слезы потекли сами собой. Мама всю жизнь отдала мне. Во всех смыслах. И даже после смерти была той, что вела вперед, несмотря ни на что. Каждый мой шаг был благословлен ее легкой рукой. А я даже мамой ее назвать не могу толком.

— Это место, куда души попадают перед тем, как уйти в другой мир, более светлый и прекрасный. Тут они обдумывают свою прошлую жизнь, грустят, отбрасывают последние земные чувства. Поэтому ты плачешь, Эльза. Тут чувства обнажены, и ты их не спрячешь.

Я думала сразу о всем, о Моране, о Силестине, о своем не рождённом ребенке. Буря эмоций в одном маленьком человечке. Но одно мамино прикосновение к моей груди — и все исчезло. В один миг.

— За все время, я научилась контролировать это. Дальше пустыни осознания я не доходила, но теперь, уйду.