Михаил Ланцов: Новик [СИ]

- И кто же тогда он?

- А что сказал митрополит?

- Он сказал, что взял под стражу своего помощника. Дескать, это тот самоуправство учинил и татей нанял для захвата Андрея в плен. Обещался все исправить и каялся, что недосмотрел. Молил простить его.

- А… я не об этом. О том, как такое вообще возможно?

- Вообще ничего не сказал. Он сам не понимает, отчего паренек мог так измениться. Сводит все к тому, что неисповедимы пути Господа нашего.

- Откуда простой поместный дворянин из глуши знает о твоих… о наших сложностях с боярами? – Спросила она и заходила нервно по комнате. – Не понимаю… просто не понимаю… И мне страшно!

- Милая, - улыбнулся царь. – Если он и чудовище, то наше чудовище.

- Ты уверен в этом?

- Разве он говорил не искренне? Уж что-что, а это ты прекрасно чувствуешь.

- Да, но кто он? Что он?

- Вот давай и посмотрим. Он хочет служить? Пускай служит. В Туле.

- Отец Афанасий упустил тульского колдуна. Так ведь?

- Так. Но он и сам через месяц-другой явится и все подробно расскажет.

- Надо найти того колдуна и узнать, что же он такого сотворил. Я понимаю, что это звучит жутко и странно, но, мне кажется, он вселил кого-то в этого человека.

- Тогда уже в двух.

- Почему в два?

- Его жена - Марфа. Она тоже изменилась. Гордая стала очень. Вспыльчивая. С крепким духом. Руками ничего делать не умеет по хозяйству после той волшбы колдовской, хотя умела. Когда ее порола мать, за очередную порчу, то девушка лаялась на непонятном языке. Думали тоже, что бес вселился. Но отец Афанасий не смог ничего такого заприметить. Зато Марфа теперь читает, пишет, считает и вообще – являет признаки очень хорошего воспитания. Воспитания, которого у нее никогда не было.

- Воспитания и образования, которых у них никогда не могло быть…

- Именно…

И царь, и его супруга были поставлены в тупик. Идейно-философский тупик, потому что в рамках той парадигмы, в которой они мыслили не существовало ничего даже близкого к реинкарнации или переселению душ. Эти вещи в христианстве традиционно отрицались с самого начала и полностью были осуждены еще в VI веке на Вселенском соборе. А потому веке в XVI о них даже не имелось упоминаний.

Им даже в голову не могло прийти, что в тела Андрея с Марфой попали души других людей. Ну или если не души, то личности. Ибо подобное христианством попросту не допускалось и было за пределами возможного[1].

Да, технически христианство допускало одержимость. Но одержимость нечистыми силами – злыми духами. И имеющая определенные признаки. Здесь же этого не наблюдалось.

Что еще они могли подумать?

Ничего.

Они просто оказались в тупике.

Андрей же, дождавшись на подворье десятника завершения бюрократических процедур, отправился обратно – в Тулу. Да не один, а с тульской делегацией, которая привозила челобитную. Ждать, правда, пришлось довольно долго. Почти месяц. Но ожидание себя полностью оправдало.

Десятник, кстати, не остался в стороне от всех этих событий. Он внимательно слушал разговор царя с Андреем. И именно он передавал парню грамоты и Государя, а потому выводы свои сделал. И постарался наладить рабочий контакт с парнем, тем более, что у них и без того имелась определенная симпатия. Тем более, что и молодому тульскому помещику это было тоже на руку. Как-никак знакомства в Москве. К царю-то не побежишь по мелочам, а тут можно и на огонек заглянуть, и дела какие-то незначительные в масштабах царя порешать…

Грамот Андрей получил две. В первой говорилось о передаче ему в вотчину поместья и утверждалось право на личный штандарт малый. Считай баннер, если проводить с европейской традицией тех лет. Во второй «расположилась» «броня» от всяких финансовых поползновений любых местных властей по его душу. Броня такая, что и профессору Преображенскому не снилась. В ней указывалось, что Андрей отныне должен платить только один налог – лично царю – в размере трети приобретений, полученных торгом. А также проговаривался порядок осуществления этих самых платежей.

Парень очень сильно переживал из-за этих грамоток. Ведь как известно: «жалует царь, да не жалует псарь» и как там это все извратили бы – бог весть. Но тут, верно, Иоанн Васильевич проконтролировал. Вон и печать его есть - привешена и подпись наличествует. А в то, что он подписал что-то, не прочитав Андрей не верил. Не такое он производил впечатление. Во всяком случае до смерти своей первой жены с головой у него в целом все было нормально. Это потом, как отмечают исследователи, шарики у него поехали за ролики, и он начал блажить…