Артур Самари - Русская жена эмира

Как только это сделали, Даврон вытянул руку солдата в сторону. Затем дервиш выхватил из ножен саблю и резким взмахом отрубил солдату полруки. Тот успел лишь вскрикнуть, как голова его повисла, он лишился чувств или вовсе умер. Никто не ожидал такого, и все уставились на Даврона. Однако тот остался равнодушен, ибо по своей природе был решительным человеком.

– Кажется, он умер, – тихо сказал кто-то.

– От такого люди не умирают, – успокоил всех Даврон. – Он просто лишился чувств. В таких случаях лишь это может спасти.

Молодые солдаты отвели глаза в сторону от столь неприятного зрелища. Они еще не воевали и не видели рубленых рук, ног и голов. У несчастного солдата с места среза обильно стекала кровь.

Даврон срочно дал указание принести ему масло. Кто-то из дервишей кинулся к котлу и столь же быстро вернулся с медной чашкой. Глава ордена взял с земли горсть пыли и высыпал ее в масло. Затем все перемешал. Получилась темно-желтая каша, которую он приложил к ране. В завершении снял с пояса кусок материи и плотно обмотал отрубленную руку, чтобы остановить кровь.

– А теперь давайте вознесем молитву за нашего брата, – предложил Даврон. Все опустились на колени, и дервиш затянул молитву своим мелодичным голосом.

После этого оставалось только ждать. Все встали на ноги. Перед уходом Одылбек накрыл больного своим халатом. Никто не знал, выживет ли он. Солдаты вернулись к своим шатрам, и прежде чем лечь, осмотрели ближайшие кусты, а некоторые и вовсе срезали их саблями, очищая опасные места. У многих пропал сон, и они лежали с открытыми глазами, мечтая или вспоминая о доме. Некоторые стали тихо шептаться между собой:

– Жалко Турсуна, – сказал один.

– Да, не повезло бедняге, – согласился другой.

– Теперь, если даже останется в живых, кому он нужен, безрукий мужчина? Ни один богач не возьмет его на службу.

– Да и в хозяйстве от такого нет особого толка. Остается ему одно: открыть на базаре свою лавку.

– Для таких дел нужна крупная сумма.

– Знаешь, меня очень удивил этот светлолицый купец Одылбек. Он какой-то странный: вроде из наших и вроде – не наш.

– Это русский человек, как-то я видел его у гостиницы, но тогда на нем была одежда русских военных. Должно быть, очень важный человек.

– Ты прав. И здесь он главный. Значит, еще занимается и торговыми делами. Говорят, это его товар.

– А он молодец, истинный мужчина, хотя не наш человек. Ты видел, как кинулся спасать нашего брата, мусульманина. Интересно знать, что за груз мы везем в Афганистан? Может, это золото? Хурджуны не плотные, но тяжелые.

– Вряд ли, откуда у этого чужака может быть золото? Столько богатства нет даже у нашего эмира.

– Да, верно. Тогда, может быть, это товар самого эмира, а русский лишь должен доставить его.

– Такое невозможно. Сам подумай, кто доверит столько золото какому-то чужаку, разве у эмира нет родни, преданных министров и генералов? Нет, это явно не золото.

– Согласен с тобой. Если эти товары военного человека, то это как-то связано с войной. Значит, в хурджунах находятся порох, дробь, патроны и всякое такое.

– Разумная мысль. Они не хотят, чтобы мы узнали их тайну, ведь все говорят, что скоро может начаться война с русскими. Эти кяфиры уже захватили Карши, а эмир почему-то молчит. Неужели они такие сильные, что даже наш великий правитель страшится их?

– Одного я не разумею: если русские – наши враги, то почему эмир держит возле себя этого человека? Сказывают, в Бухаре есть еще и другие русские, они учат наших солдат. Ничего не пойму.

– Об этом я думаю так: эти русские ненавидят тех русских, которых теперь называют Советами. Говорят, они настолько опасные, что даже убили своего «белого» царя и взяли власть в свои руки.

– Плохое дело политика. Какая-то неразбериха. Лучше держаться от него в стороне. Пусть этот русский везет, что хочет, наше дело стеречь караван и не задавать лишних вопросов.

– Согласен с тобой. Давай лучше постараемся заснуть. Нам надобно немного отдохнуть.

Николаев тоже не мог заснуть, хотя сама жара клонила человека ко сну. Он лежал под навесом на коврике, в стороне от других. Все должны чувствовать, что здесь главный человек он, иначе рядовые выйдут из подчинения, если он будет вести себя с ними как ровня. Таков азиатский уклад мысли. Даже в случае со змей полковник не должен был спасать укушенного солдата, подвергая себя опасности. Однако советник не смог удержаться: в русской армии царит иной дух.