Артур Самари - Русская жена эмира

Почти всех членов своего Ордена Даврон знал в лицо – более пятьсот человек. Они верно служили главе общине, точно пророку, и исполняли любые его указы. Следуя вдоль базара, Даврон заметил в толпе своих дервишей. Они бродили между лавками и заводили с торговцами разговор о религии, погоде и затем, незаметным образом, затевали беседу о политике эмира, называя его тираном, душителем бухарского народа. Часть торговцев соглашалась с ними, и таким путем дервиши узнавали о настроении народа, а также имена врагов. Все эти сведения хранились в голове, и с наступлением темноты они возвращались в караван-сарай. Там, в своей келье, при лампе Даврон записывал пером наиболее ценные разговоры. Далее список с именами неблагонадежных людей и их словами доставлялся начальнику городской стражи Турсун-беку, близкому родственнику эмира. И тот с улыбкой на широком лице вручал Даврону мешочек золотых монет для нужд общины. Глава дервишей сдержанно кланялся и прятал деньги за пазуху. Свою службу он считал честной, потому что считал младобухарцев врагами народа, сеятелями безбожных идей.

Следуя за слугой эмира, Даврон очутился у входа в Арк – дворцовую цитадель на возвышенности с непреступными стенами. Там жил эмир со своими приближенными. Там же находилась ханская резиденция с гаремом и государственная казна. Массивные резные ворота были распахнуты, отряд стражников с длинными ружьями нес службу. Слугу Алимхана сразу признали и пустили вовнутрь.

Далее два всадника уже ехали по мощеной дорожке. Возле большого водоема, в тени густых чинаров, где с важным видом расхаживали павлины. А когда они стали близиться к канцелярии эмира, то решили обойти здание с другой стороны. Там, в саду, имелась желтая дверца, ее охраняла пара молодых стражников, которые сидели прямо на земле, ведя задушевную беседу. Но, завидев всадников, те вскочили с места и со своими ружьями вытянулись по стойке «смирно».

Слуга и Даврон вошли в узкую дверцу и по темной лестнице поднялись наверх, пока не оказались в светлой комнате – приемной канцелярии.

Увидав их, молодой секретарь, в новой тюбетейке и ярко зеленом халате, тотчас поднялся из-за стола:

– Почтенный Даврон-ака, пожалуйте, вас ждут, – и секретарь отворил одну из резных дверей.

Бесшумно дервиш ступил в широкую комнату, совсем не похожую на восточный стиль: над головой огромная хрустальная люстра, а напротив окон – два стеклянных шкафа, внутри яркая посудой, которой пользуются в Европе. Сам толстый эмир сидел в кресле за круглым столиком и рядом – полковник Николаев, в военном кителе с круглыми погонами и саблей на боку. Они вели важную беседу, склонив головы над столиком, и советник что-то объяснял, ведя карандашом по карте. Даврона они не заметили. И дервишу ничего не оставалось, как стоять у двери и ждать.

С минуты дервиш разглядывал комнату, хотя это был его второй приход. И опять он недоумевал: зачем мусульманскому правителю такая роскошь, тем более вещи из христианского мира. Что в них красивого? А может, подумалось дервишу, эта комната служит для приема русских гостей, которые до революции частенько бывали в Бухаре, а некоторые даже служили тут годами, подобно полковнику? Этого русского Даврон не раз видел то на базаре, то у военной канцелярии или в степи с солдатами. Он учил бухарцев военному делу.

– Великий эмир, вы желали видеть меня, – не выдержал Даврон и заговорил, иначе они могли подумать, что он подслушивает их тайную беседу. И дервиш с почтением прижал обе руки к груди, склонив голову.

Эмир и советник обернулись.

– Ты уже здесь? – изумился эмир. – А мы ждем тебя. Проходи, не стесняйся нас, садись рядом, вот на этом диванчике.

Даврон опустился лишь на край кушетки, обставленной вокруг шелковыми подушками – дервиши призирали роскошь и считали, что богатство развращает души мусульман, отвлекает от истинной веры. Об этом Даврон как-то обмолвился в беседе с эмиром, когда тот вызвал его на душевный разговор. И тогда повелитель дал дервишу разумное объяснение. Оказывается, красота дворцов нужна лишь затем, чтобы показать чужеземным гостям богатство и мощь Бухарского эмирата. Поэтому эмир вынужден строить такие дорогостоящие дворцы и приглашать мастеров из Европы, желая выглядеть не хуже других. Но тем нее менее Даврон остался при своем мнении, хотя и не стал осуждать эмира. Все-таки правитель – наместник Бога на земле.

Перед началом разговора Алимхан произнес краткую молитву во славу Всевышнего, и все сделали «Аминь». Далее, как того требует обычай, они спросили друг у друга о самочувствии, о семье. В ответ русский полковник был столь же вежлив и говорил по-таджикски: «Спасибо, слава Аллаху, жив и здоров». Дервиша это весьма тронуло.