Алексей Доброхотов - Легенда о Пустошке

Обсуждать оказалось нечего, и Элеонора Григорьевна благоразумно решила дождаться остальных, прежде чем высказать вызревающее суждение или предпринять какое-либо действие.

Тем временем на другом конце улицы появилась Анастасия Павловна с Афанасием. Дед шел угрюмо, тяжело, с трудом передвигая ноги по раскисшей от вешней воды дороге. Невысокого роста, сутулый, скрывающий свое поджарое, можно сказать, сухое тело в глубине безразмерного, потрепанного годами ватника, он лениво отмахивался топором от снующей вокруг, словно мошка, пружинистой Тоськи, беспрестанно что-то говорившей ему под ноги, и время от времени сплевывал накопившуюся в щербатом рту горечь. Убеленное серебром пятидневной щетины серое скуластое лицо не выражало ничего кроме досады. Растрепанные остатки седых, жидких волос свободно колебались на продолговатой костистой голове в такт движения.

Его спутница, бывшая доярка, уже много лет совершенно не следившая со своим видом и телом в виду полного и окончательного отсутствия к себе какого-либо мужского внимания, выглядела по-старчески бесформенной и некрасивой. Ее дряблое лицо с тусклыми глазами обрамляли серые, сальные волосы, перьями выбивавшиеся из под застиранного синего платочка. Пальцы рук от долгой тяжелой работы скрючились и задубели. Она криво улыбалась, являя собеседнику единственный, здоровый, желтый зуб, и брызгала при разговоре слюной. Обмотанная всевозможными тряпками ввиду непонятной погоды, Тоська напоминала собой подгнивший кочешок капусты, катившийся по неровной дороге и то и дело подпрыгивающий на колдобинах то с левой, то с правой стороны от старика. Приходилось только удивляться тому, как ловко она управляется со своим большим, грузным телом.

Следом из-за поворота показалась Вера Сергеевна – энергичная супруга деда Афанасия. Несмотря на пышность форм и маленький рост, она бойко перепрыгивала через лужи с оцинкованным ведром в руке, легко прокатываясь над выбоинами дороги, словно воздушный шарик. Яркая зеленая телогрейка, ядовито желтые сапоги, кроваво красный платок на голове – не баба, а светофор. Лицо упругое, румяное, губы алые, нос картошкой. Белые вставные зубы сверкают на солнце. В общем, принарядилась женщина по случаю.

Собрались. Переглянулись. Что делать?..

Для порядка Вера Сергеевна три раза деликатно стукнула кулаком в дощатую дверь дома.

– Тихо. Молчит, – тут же пояснила Анастасия Павловна, – Пошли к окну.

Через давно не мытое стекло невысокого оконца с большим трудом удалось разглядеть тесную, темную комнату, заставленную всякой рухлядью, и в глубине, возле печи, некое очертание железной кровати, где в куче накиданных тряпок громоздилось что-то бесформенное.

– Вон она. Лежит. Не шавелится, – пояснила бывшая доярка.

– Да разве это Надежда? – усомнилась бывшая учительница, притиснув выпуклые линзы очков вплотную к грязному стеклу – Не похоже на Надежду.

– Да она это. Она. Вон, космы из под одеяла торчат, – указала скрюченным пальцем Тоська, дважды тюкнув коричневым, одеревенелым ногтем в небольшую щербину.

– Ничего не вижу. Темно, – заключила Элеонора Григорьевна и болезненно кашлянула в холодное окно.

– Еще бы ты в такие бинокли что разглядела, – вмешалась Вера Сергеевна и решительно забарабанила по деревянной раме пухлым кулачком. – Надюха! Открывай! Что ты там, померла, что ли?

Ответа изнутри дома не последовало.

– Ясно… Давай. Ломай дверь, – приказала она мужу.

– Зачем, итить твою макушку? – хлопнул старик глазами.

– Тебе что, и двери уже не сломать? Совсем ослаб, черт лохматый? – подбоченилась энергичная женщина.

– Ломать, не строить. Отойди, итить твою макушку, – дед вынул из кармана нож, коим недавно намеревался лишить кота мужественности, и, протолкнувшись сквозь баб к окну, стал выковыривать из рамы заскорузлую замазку.

– Вот что, черт лохматый, делает? – всплеснула руками супруга, – Лишь бы ничего не делать!

– Молчи, – одернул ее старик, – Через окно сподручнее. Соображать надо. Вам лишь бы ломать. Других мыслей в голове нету? Иди, ломай! Кто, потом делать будет? Все кругом переломали. Ничего, итить твою макушку, не осталось. Кто Правление растащил? Все им ломай… – ловко вытащил стекло, откинул шпингалет на оконной раме и распахнул окно, – На, вон, лезь. Открывай двери.

– Ладно тебе, разворчался, – добродушно усмехнулась Вера Сергеевна, – Сам открыл, сам и полезай, черт лохматый. Куда нам лезть? Вон, мы какие. Может тебя еще под зад подсадить?