Маргарита Преображенская: Хозяин воды и травы. Черный венец

– Король Имеллина пришёл к Верату, – эти замогильные голоса плавали в воздухе, возникая из ниоткуда, и сопровождали его прямо до главного зала.

Малеарн вошёл под тёмные своды и увидел ту, что издавна наводила ужас на местные селения. Верату эффектно восседала в высоком кресле, искусно сделанном из костей и черепов, и вкушала спелые ягоды. На фоне её мертвенно бледного лица они казались наполненными свежей кровью. Малеарну с детства внушали, что некроманты воплощают в себе не только силу смерти, но и её устрашающий вид, но та, чьи губы были краснее ягод, выглядела цветущей и молодой. Король не назвал бы её красавицей, но в Верату, несомненно, было некоторое очарование и даже какое-то волнующее притяжение.

– Ваше Величество, – заметив вошедшего, Некромант слегка склонила голову в знак приветствия. С её тонкой руки капал красный ягодный сок. – Надеюсь, дорога не слишком утомила вас?

Король поклонился, чего никогда не позволял себе ни перед кем, но Верату была его последней надеждой. Когда-то, будучи юным принцем, он даже пытался уничтожить её, как скверну, поразившую родные места. А теперь по иронии судьбы пришёл к ней за помощью. Некромант сделала едва заметный знак скелетам, и они, тихо гремя костями, подошли к королю, чтобы забрать его дочь.

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, – сказала Верату, заметив, с какой неохотой король отдаёт свою драгоценность. – Хуже, чем сейчас, ей уже не будет.

Скрытая насмешка, прозвучавшая в этой фразе, больно царапнула самолюбие. Малеарн мрачно взглянул в глаза Некроманта, полные странного блеска. Они завораживали, отнимая волю и возможность мыслить.

– Вы принесли то, что мне нужно? – вкрадчиво спросила Верату, довольная произведённым эффектом.

По правде говоря, ей страшно нравилось развлекаться запугиванием народа и доводить своих посетителей до состояния мелкой дрожи от страха или ненависти, порождаемых бессильем что-либо изменить. Король послушно вынул пергамент, который в тот же миг оказался в руках Некроманта. Верату быстро пробежала текст взглядом и улыбнулась:

– Ваше Величество, я провожу вас в гостиную. Там уже накрыт стол.

– Благодарю, я не голоден, – холодно сказал Малеарн, чувствуя, что у него во рту пересохло от волнения.

– Уверена, вам не помешает бокал моего вина, – усмехнулась Верату, стремительно подходя к гостю и с изящной бесцеремонностью подталкивая его к дверям. Малеарн был очень недурён собой, к нему хотелось прикасаться.

От короля исходил пьянящий запах страха и безысходности, но он продолжал держаться с достоинством, что, несомненно, делало ему честь. Правда, игры только начинались, и никто не смог бы поручиться за состояние этого гостя к последнему кону. Малеарн услышал, как тихо защёлкиваются за ним невидимые замки дверей гостиной, и пошёл вперёд, туда, где стоял накрытый стол. Кости и черепа, составлявшие убранство комнаты, уныло смотрели на него мерцающими глазницами, отслеживая каждый шаг. А когда он сел и приступил к трапезе, они громко запели, как слаженный восхитительный хор, заставив короля буквально подпрыгнуть от неожиданности.

Верату взглянула на умирающую, лежащую внутри пентаграммы, и мановением руки зажгла чёрные свечи. На изучение причин возникновения болезни этого несчастного ребёнка не было времени. Это несло в себе долю определённого риска, потому что у всего есть причины и следствия, которые могут сложиться не в её пользу, но девочка тряслась в лихорадке, а её полный ужаса взгляд был направлен куда-то вовне. Так смотрят все, кто видит страну смерти, а Верату была очень нужна жизнь этого ребёнка, не меньше чем свиток из коллекции Малеарна.

Пентаграмма вспыхнула потусторонним светом, увлекая в мир Смерти, как в омут без дна. Самые первые погружения вызывали ужас, но сейчас, в полной мере овладев тёмным искусством, Верату не ощущала ничего кроме лёгкого волнения. Чёрные луга с шепчущими проклятия травами, солнце обжигающее лучами чистейшей тьмы, кровавый дождь. Здесь было одновременно холодно и жарко. Жар обжигал снаружи, а холод вымораживал изнутри. Верату долго искала дух девочки, чья жизнь ещё не проросла одиноким цветком на чёрных лугах, пока не обнаружила её сидящей у чёрной реки.

– Вита, – позвала Некромант, протягивая руку, и осеклась, разглядев того, кто стоял за ней.

– Ты помнишь?! – голос говорившего, заключавший в себе тысячи голосов, истекающих болью и холодом, потряс всё её существо.