Александр Никонов - Амурский ангел. приключенческий роман

– Да что ж ты за егоза такая благущая, а! Всё она знат! Ружжо – это тебе не рогатка, из него и застрелить насмерть можно. Слушай ты, слушай. На-ко вот, попробуй сама. Нажимай собачку, переламывай, в дуло смотри. Так, – поучал дед. – Да по сторонам-то не крути, или к небу подымай или к земле опускай. Да не в ноги, а то сама себя подстрелишь и калекой оставишь. Мало ли, что в нём нет патрона. Когда там будет заряд – поздно будет. Проверила? Теперь поставь на предохранитель, вот этот рычажок передвинь вот сюда. Ага. Как это зачем: а если нечаянно заденешь, тогда само выстрелит. Теперь повесь на плечо дулом вниз. Как зачем вниз? Чтоб, значит, в дуло-то чего-нибудь не попало. Эк беда-то, да оно тебе длинновато, по самой земле волочится. Тогда вешай дулом вверх или на шею. Поняла ли? Повторяй, что я тебе показывал. На-ка вот тебе патрон. Да гляди, осторожнее. Не стреляет? Так я тебе пустую гильзу дал. А для того и дал пустую, чтобы ты не натворила чего.

После дедовых наук Лукерья истратила с полсотни патронов и уже понимала, что к чему. Правда, дед Устин снаряжал патроны лёгкой дробью – бекасином, чтобы не было сильной отдачи. После одного такого урока дед и внучка сидели под навесом у печки, занимаясь своим делом: Луша чистила картошку, а дед Устин потрошил рыбу, вытащенную из вентеря. Действо происходило в молчании. Луша уже привыкла к тому, что в тайге люди мало разговаривают, а больше созерцают и слушают.

Вот дед Устин насторожился, выпрямил спину, сидя на чурбаке, и повертел головой. Сказал:

– Кажись, Иван Актанка в гости идёт. Что-то он невурок – я его через день ждал.

– Дедуш, а откуда ты знаешь, что кто-то идёт? – спросила Лукерья. – Я ничего не слышу. И собака не лает.

Дед поднял палец вверх:

– А вот, слышишь – сорока гомонит, и сыч замолчал.

– Да, может, это и не дядя Актанка.

– Дак вонища от его трубки на целый километр разносится.

И правда: первой на зимовье появилась собака Ивана Актанки – Резай. Лайка перепрыгнула через жердину в заборе, два раза тявкнула, словно предупредив, мол, вот я здесь, принимайте, хозяева, гостей, и подбежала к деду, помахивая кольцом хвоста. Дед Устин потрепал кобеля по загривку.

– Здравствуй, Резай, здравствуй. Где хозяина-то оставил, а? Есть будешь? На-ко вот тебе.

Дед Устин бросил на траву две рыбины, и Резай, урча, стал с ней расправляться. Через несколько минут появился и сам хозяин. Одет он был, как обычно, в гулами поверх клетчатой рубахи, в замызганные синие джинсы и в подшитые воротяшки с развёрнутыми голенищами. Иван степенно закрыл калитку, после чего сунул в нагрудный карман трубку, подошёл к хозяевам и сел на свободный чурбак.

– Здравствуйте, дядя Актанка, – поприветствовала его первой Лукерья.

В ответ Иван мотнул головой и стал глядеть в сторону. Дед Устин долго смотрел на него, словно пытался что-то прочитать по его лицу, после чего вздохнул и спросил:

– Ну, Иван, рассказывай, что случилось.

Ответа от Ивана никто и не ждал, зная его молчаливость – так, для разговора, чтобы занять себя. Но на этот раз егерь после минутной паузы вдруг встрепенулся и ответил:

– Тайга совсем плохая стала: горячие камни с неба падают, алмыс много летает, вертолёты летают, на горе огни горят. Плохо это.

– Подожди, подожди, – прервал его дед Устин, – это ты про тунгусский метеорит вспомнил? Так это когда было – больше века назад. Тёмный ты человек, Актанка, мерещится тебе разная чертовщина. Сказки это всё – про алмыса. А вертолёт. Что вертолёт, их сейчас вон сколько развелось, этих стрекоз, летают где ни попадя. А про белые горы ты чего вспомнил? Их тут, на Амуре, много. Возле Воскресеновки их сколько топится.

Дед Устин вспомнил про горючие горы. Когда-то на их склонах загорелся лес – от костров, молний или сухих гроз, которые здесь часто случались в засушливое лето. Затем эти пожары завалило, и они горели годами. Получалось что-то вроде естественной топки, в которой время от времени тлел древесный уголь. Старожилы заметили, что горючие горы «топились» на ненастье, и с их склонов текли целые смоляные ручьи.

Но Актанка только усмехнулся и на рассуждения деда Устина ответил:

– Нет, Актанка человек не тёмный, он всё видит и примечает. Актанка знает про белые горы, Актанка их видел. Зачем меня обижаешь, Устин Герасимыч.

Иван снова забил свою трубку табаком, раскурил её с помощью уголька из печки и начал свой рассказ:

– Вчера я был в Кунгульском распадке и решил там заночевать…