Владимир Лиховид: Пластун

Особо доставалось Кристине. Даже на богатых красавицами русских землях такая добыча не часто попадалась в лапы людоловам. Мансур отвалил мурзе за девушку добрых три сотни золотых динаров и теперь желал продать её с барышем. Слухи о новой красавице с севера уже широко разошлись по городу и окрестностям. Татарские и турецкие богатеи вереницей выстраивались перед помостом, желая лицезреть и прицениться к «синеглазой гурии». Держали Кристину отдельно, хорошо кормили и тщательно стерегли. Одетая в новое красивое платье восточного покроя, с лёгкой накидкой на голове, она сидела на мягких подушках под балдахином. Расшитая затейливыми узорами шёлковая занавесь отделяла её от остальных рабов и базарных ротозеев.

Поскольку от желающих купить девушку отбоя не было, то довольный Мансур цену за неё взвинтил безбожно, вызывая зависть собратьев по торгашовскому ремеслу. Других невольников он продал довольно быстро. Первой – Настю. Её, не особо торгуясь, купил богатый толстый турок за сто динаров. Уводимая слугами с рынка, девушка оглянулась и кивнула на прощание землякам. У Ивана перед глазами долго стояло её заплаканное смуглое личико… так же раскупили и других, в числе тётю Марию. Её близнят и ещё с десяток рабов купил арабский купец. Стражники гурьбой погнали их в порт, на корабль. Остался самый молодой и сильный «товар». Вот за него Мансур и бился как лев, выторговывая каждую копейку.

Кристина, в селе не замечавшая Ивана, здесь всё чаще останавливала на нём свои колдовские очи и иногда робко улыбалась. И таившаяся под спудом юношеская влюблённость вспыхнула ярким пламенем. Иван мучился, не сводил с девушки взгляд и безмерно был рад, когда мог украдкой коснуться её. И обмирал всякий раз, когда очередной басурман в чалме направлялся к любимой…

Переминаясь с ноги на ногу на горячих досках, Иван угрюмо наблюдал за следующим покупателем. Пыхтя и отдуваясь, на помост взобрался высокий дородный бородач в бухарском халате. Мансур изогнулся в поклоне и подобострастно поддержал его под локоть.

– Салам аллейкум, уважаемый Курбан-баши. Давно не видел тебя в наших краях, как поживаешь, дорогой?

– Милостью Аллаха всё хорошо у меня, уважаемый – Бородач, утирая платком потное лицо, бросил пытливый взгляд в сторону нарядного балдахина. – Дошли до меня вести, что имеется у тебя истинная жемчужина, уважаемый Мансур-ака! Вот и примчался к тебе из самого Гезлова … Не продал ещё?

– Нет достойных покупателей… – худое лицо татарина сморщилось в улыбке. – Аллах для тебя хранил это сокровище. Гляди!

Мансур отодвинул занавеску и знаком велел девушке встать. Уже привыкшая к таким смотринам, она встала и, выпрямившись, откинула чадру и опустила глаза. Покупатель буравил её некоторое время тёмными поросячьими глазками. Затем осторожно обошёл кругом.

Иван, затаив дыхание, с ненавистью наблюдал за ним. Сердце молотом билось в груди, дышать вдруг стало тяжело… Сейчас Иван даже расцеловать готов был татарина за то, ломил бешеную цену за Кристину. Сама мысль, что толстые волосатые пальцы этого поганого будут касаться тела любимой, была гибельной для парня.

– Хороша, очень хороша… и сколько хочешь?

– Тысяча золотых будет немного за такую пари…

Маленькие глазки покупателя едва не выскочили из орбит:

– Клянусь бородой пророка, ты обезумел, Мансур! Столько и арабский скакун на котором сам падишах ездит, не стоит! Даже если она и девственница, то…

– Девственна, девственна, дорогой Курбан-баши! – раскосые глаза татарина хитро сощурились. – Сам Ходжа аль Рашид, табиб самого Алли-паши, смотрел её. И глаза… таких глаз нет и у жён султана, гляди! – Мансур снова сделал знак рукой.

Кристина подняла на бородача свои синие глазищи. Как два бриллианта самой чистой воды сверкнули очи девушки, озарив всё вокруг. Дружный вопль восхищения вырвался у окружающей помост толпы.

Курбан-баши оцепенел. Толстые мясистые губы его приоткрылись и лихо закрученные чёрные усы казалось, враз опустились вниз. Сцепив унизанные золотыми кольцами пальцы на внушительном животе, он очумело таращился на девушку. Мансур качнул пальцем, и Кристина опустила взгляд. Бородач, тяжело дыша, вновь вытер мокрое лицо.

– Хочу оглядеть её, Мансур… – тихо просипел он, не сводя с девушки глаз.

Татарин понимающе ухмыльнулся и задвинул за собой и покупателем занавеску.

Сердце Ивана ухнув, остро кольнуло, и он чуть было не упал на помост. Спасибо – сосед поддержал – крепкий молодой мужик из соседнего села, промышлявший чумацким извозом.