Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Жаль вас разочаровывать, но…

— Нет-нет, кто здесь говорит о разочаровании! — перебил собеседник, картинно взмахнув рукой так, что пола плаща взметнулась, обнаружив ослепительно белый мундир с золотыми галунами. Постойте, где-то я видел подобный мундир, совсем недавно… — Напротив, я поистине счастлив. Неделя взаперти в тесной каютке, и ровным счетом никаких развлечений; от этого любой полезет на стенку. Поэтому я крайне благодарен за возможность размяться.

Не обращая внимания на озадаченное выражение, с которым я на него воззрился, незнакомец прошелся туда-сюда, деловито совершая вращательные движения плечом. Так делают, когда собираются сыграть в теннис.

— А еще мне нравится пунктуальность. Терпеть не могу дожидаться, — продолжил он все тем же бодрым тоном.

— Слушайте, я же сказал, мне нужно встретиться здесь кое с кем. Будет довольно неловко, если мы будем друг другу мешать.

— Ты мне нисколько не мешаешь, господин Немирович.

— Э-э… откуда вы знаете, как меня зовут? — удивился я.

— Ничего удивительного. Ведь у меня назначена встреча именно с тобой, — усмехнулся он, сверкнув красивыми белыми зубами. И эта усмешка почему-то заставила меня внутренне напрячься.

— Подождите, вы же сказали, что вас прислала не принцесса?

— Ни в коем случае. С чего бы я позволил помыкать собой этой высокомерной шлюшке?

Теперь уже было очевидно, что незнакомец издевается. Высокомерная шлюшка? Это просто оскорбление или что-то более серьезное? Я нахмурился. Он говорил уверенно, словно об общеизвестном факте. Конечно, мне трудно судить, лишь сегодня познакомившись с Грегорикой Тюдор. Понятия не имею, чем она занимается в свободное от поиска старых дневников время. Но здесь что-то не складывалось. Конечно, в первую минуту и я мог бы назвать ее высокомерной — чувствуется, что она гордится своим происхождением. Хотя нет, не совсем так — гордится своими предками, их великими делами во времена Науфрагума. Что говорить, не много найдется в истории монархов, шагающих среди электроразрядов, волоча за собой вериги. Это, скорее, прерогатива святых и мучеников. Более того, пообщавшись с принцессой буквально несколько минут, я уже мог сказать, что настоящего высокомерия в ней не было. Ее высочество даже не сочла зазорным извиниться, когда поняла, что была неправа. Непохоже, чтобы она считала окружающих людьми низшего сорта.

Что же до второго… опять же, в ней не чувствовалось ни грамма порочности или распущенности — какие приходилось замечать в повадках иных студенток нашего Йеля из хороших, казалось бы, семей. Да, в тех, о которых ходили обоснованные слухи. Принцесса обратилась ко мне, пытаясь разузнать, что мне известно про те стародавние дела, и явно нацелилась на дневничок — но даже не попыталась соблазнительно мне улыбнуться. Уверен, я бы не устоял, приди ей в голову такой план — но нет, она вела себя естественно, безо всякого подтекста, не пытаясь использовать свою красоту. Конечно, я ничего не знал о ее личной жизни, и только что слышал, как она популярна в артистически-богемных кругах — а нравы там свободные, как известно — но все равно, мое первое впечатление от принцессы ни капли не соответствовало сказанному. Поэтому я пожал плечами и хмуро заметил:

— Знаете, господин в маске, воспитанный человек не станет так говорить. Сдается мне, вы для того ее и надели, чтобы безнаказанно молоть языком. Обычно такие личности ни черта не знают, а лишь разносят сплетни.

— О, студент вступается за честь дамы и даже огрызается! — хохотнул незнакомец. — Но напрасно. По секрету скажу… — он понизил голос и приложил руку ко рту, — …если б тебе, как мне, довелось хотя бы из-за стенки послушать страстные стоны малышки Грегорики, ты бы тоже не удержался от рукоблудия. Право, жаль, что хозяин такой собственник!

Выходит, я ошибся. Дурной из меня психоаналитик. Впрочем, почему бы принцессе и не иметь возлюбленного? Тем более что обычно под "шлюшкой" все же понимается нечто похуже, чем девушка, у которой есть молодой человек.

— Сочувствую. Но для чего вы мне это рассказываете? И кстати… — я с некоторым трудом вернулся к мысли, с которой незнакомец меня сбил, и уже вполне недружелюбным тоном спросил: — …откуда вы все-таки узнали мое имя? Вам что-то от меня нужно?

— У меня свидание с тобой, Немирович. Защищайся.

Незнакомец одним движением расстегнул застежку у горла, и черный плащ соскользнул с его плеч, а шляпа последовала за ним. По глазам ударила ослепительная белизна. Белоснежный мундир, золото галунов и аксельбантов, светлые кудри…Черт возьми… это… это же!..