Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Да еще, поди, приюта им, ночлега и прокорма, — подал голос кто-то из толпы, и интонация мне не понравилась. Его поддержали другие голоса, ничуть не дружелюбнее.

— Эдак всякий попрошайка сочинит: "Из-за синего моря-окияну я, далеко шел, чувяки стоптал, животом оголодал".

— Еще и девку привел, бесстыдницу. Эвон, коленками сверкает.

— Да и рыжая — ведьма, небось. Тьфу-тьфу, отзынь, лихо…

Алиса попятилась мне за спину, крепко защемив пальцами рукав. Выражение ее лица стало испуганным.

— Такое впечатление, что нам здесь не рады, — прошептала она. — Слушай, пойдем, а?

— Погоди, — ответил я вполголоса, глядя на старика, очевидно, деревенского старосту. Тот подозрительно хмурился, разглядывая мой школьный сюртук с медными пуговицами, шитым золотом йельским гербом на лацкане и масляными пятнами на рукавах. Пропустив сквозь кулак один хвост бороды, потом второй, сплюнул на землю и веско заявил:

— Сказки говорить все проходимцы горазды. И про летучие корабли, и про ползучие, и про хождения за три моря. Но мы знать того не знам, слушать, уши развешивать не желам. Незваным гостям здеся не рады. Сами несыто живем, на бродяг куска не хватат. Ступайте себе с богом мимо. Тамотко тракт, аккурат позадь у вас за спиной. И передайте атаману, что тута барон Вак стережет, а он на драку злой.

— Барон Вак? Первый раз слышу. Да и при чем тут…

— Слышь, не слышь — не нашего умишка дело. Я свое обсказал, ты мотай на ус.

Старик пристукнул палкой, ставя точку, и толпа качнулась, словно выдавливая чужеродное тело — нас с Алисой — вон. Троезубые вилы, направленные пока к низкому небу, смотрелись теперь совсем по-другому, неприятно и угрожающе. Мда, переговоры зашли в тупик. Я нащупал слегка дрожащую руку Алисы и уже шагнул, было, назад, но задержался, обведя взглядом толпу.

— Воля ваша, люди добрые, но напрасно вы так. Мы никому ничего плохого не делали, а сами попали в беду. Не хочу накаркать чего, но пожелаю — если вдруг самим понадобится помощь, чтобы вам не отказали.

Недовольный гул голосов провожал нас, пока мы, не оглядываясь, шагали прочь по грязной дороге с колеями от тележных колес. Дождь, словно в насмешку, припустил сильнее, пузыря лужи и журча ручейками в кюветах.

Нахохлившаяся Алиса обернула ко мне несчастное лицо.

— Вот ведь угрюмые грубияны эти фермеры.

— Здесь их называют "крестьяне". От слова "христианин".

— Тоже мне, выдумали. Настоящий аристократ, вроде нас, должен вообще говорить — "хамье сиволапое"! Ну что им, жалко приютить пару-тройку человек?! Скажи еще теперь, что я не права была, про фермеров-то. Жадные, мелочные, не верят никому, кто на них не похож. Нет, я все понимаю, но танк же они наш не видели, чем мы вдвоем — ну, ладно, даже один парень и пять девчонок — могли им угрожать? Побить их, всю сотню, и вилы отобрать? Ведь чисто же из вредности прогнали, из этой самой, как ее… ксенофобии. Так ведь?

— Но танк-то у нас все же есть, и, по идее, мы бы и в самом деле могли всю деревню раскатать по бревнышку. Согласись, основания для недоверия у них есть. Понимаешь, полицию-то здесь не вызовешь, если вдруг что. Им не на кого рассчитывать, кроме себя… погоди, какого-то барона он упомянул…

— И велел передать атаману. Кто у нас атаман? Ты? Нет, наверное, все же Грегорика. Только представь: намотает тюрбан, заткнет за узорный кушак кривой кинжал…

С трудом отогнав впечатляющую картину, я покачал головой.

— Шутки шутками, но крестьяне кого-то опасаются, и не похоже, чтобы только диких зверей. Кто-то угрожает, кто-то защищает… наверное, некие общественные структуры тут все же имеются. В каком виде — вот вопрос.

— Одно ясно — не видать нам теплого ночлега и пирогов с капустой.

Выслушав наш рассказ, принцесса нахмурилась.

— Напрасно ты меня отговорила, Хильда. Может быть, получилось бы их уговорить. Хотя, если крестьяне не хотят иметь с нами ничего общего, это их право. Не верить нам — тоже. Но то, что здесь все-таки живут люди, немного… немного успокаивает.

Я кивнул и добавил:

— Вы правы, ваше высочество. Если выбирать из континента-кладбища, где, хрустя костями, рыскают панцирные чудовища, или глухомани с нелюдимыми бирюками — второе, все же, неизмеримо лучше. Вот только не могу понять, откуда здесь появились люди, да еще целой деревней? Как они могли уцелеть? Во всех книгах, что я читал, говорилось о сплошном поле поражения. Не могло же оно сработать там, но не затронуть здесь? Хотя механизм никто и не пытался разъяснить, даже самые ученые умы. По крайней мере, в открытой литературе.