Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

Вытаращив глаза, я завороженно смотрел, как Элиза деловито подталкивает в спину зардевшуюся Маркетту вслед за нами.

Нет. Постойте. Я как-то не совсем готов. Шутки шутками, и она мне нравится, конечно… но я вовсе не думал серьезно о том, чтобы сейчас ухаживать за Маркеттой… или за кем-то другим. Да и вообще, я бы предпочел действовать по собственной инициативе, а не так…

Цирцея наклонилась ближе, щекоча ухо жарким дыханием:

— Господин Немирович, нет… Золтан — вы ведь разрешите вас так называть?

— Д-да сколько угодно…

— Она невероятно благодарна, но смущается. Как благородный человек, вы наверняка будете не против, если мы завяжем глаза? Пожалуйста!.. Ради чести прекрасной дамы!

— Ну-у… если ради чести…

Черт, как-то это непривычно. И жалко, если честно. Маркетта так чудесно покраснела… а-а-а, куда деваться. С другой стороны, в поцелуе с завязанными глазами есть что-то еще более интригующее, чтобы не сказать декадентское… не то, чтобы я был сторонником извращений, но… хм…

Упала темнота. Шелковый шарфик, источающий аромат ландыша, мягко, ласкающе лег на лицо. Подружки выпустили мои локти, оставив стоять, слегка потеряв ориентацию, с неловко расставленными в стороны руками. Что же с ними делать? Заложить за спину? Будет выглядеть по-дурацки, скованно и формально. Попробовать протянуть вперед… но не напугаю ли я девушку демонстрацией хватательного инстинкта? Нет, лучше не стоит. Кто я, чтобы ее обнимать? Что я вообще сделал такого? Удивительно, все же. Откуда подобный энтузиазм? Не могу сказать, чтобы я строил ей глазки или даже завуалированно намекал, да и Маркетта никогда не выделяла меня среди других. Странное какое-то ощущение… возбуждение, удивление… и тяжесть застарелой вины, конечно же. Мда, от нее никуда не деться… хотя миновало уже три года…

Панически бегущие мысли прервал быстрый шепот, непонятная возня и шуршание. Не понимая, что происходит, я инстинктивно пошевелил головой, пытаясь определить направление, но в этот самый миг в мои губы неловко ткнулось что-то мягкое и теплое. Вздрогнув от неожиданности, я, тем не менее, постарался держать марку — не отпрыгнул назад и не заорал, а, наоборот, постарался ответить на поцелуй. Строго, решительно и непреклонно, по-мужски. Нет, конечно, я не хотел пугать Маркетту, но и мямлей выглядеть было бы неприлично. Правда, рукам я так воли и не дал, что стоило значительных усилий. Боюсь, для зрителей мои хищно шевелящиеся пальцы представляли собой довольно пикантную картинку.

Впрочем, невидимая визави вряд ли имела время, чтобы отвлекаться. Мягкие губы дрогнули, словно пытаясь спастись — этого я, конечно же, ни в коем случае не мог позволить, и слегка подался вперед. Легкий вздох, шуршание платья… и она ответила на поцелуй, с заметным трудом преодолев стыдливость, и уже не пытаясь отстраниться. Мало того, я неожиданно, но совершенно отчетливо осознал, что эти теплые и нежные губы со слабым шоколадным вкусом совершенно не желают расставаться с моими. Это была не шутка, не игра, не стыдливое и неловкое выполнение опрометчиво данного обещания, но неподдельное, чистое и искреннее чувство.

Не может быть. Откуда?.. Маркетта дружески улыбалась мне и не раз участвовала в шутливых пикировках, но ни разу не дала почувствовать… заметить хоть след этого пыла. Неужели такое возможно? Разве она могла так ловко скрывать свои чувства?

Постойте, это уже становится попросту неприлично. Легкие смешки и шушуканье зрительниц, наслаждающихся романтической картиной, потрясенно стихли — видимо, они и сами не ожидали такого результата. Боже мой, но и я не хочу… нет, просто не могу оторваться от нее… Это тепло, это нежное дыхание, этот знакомый аромат… Аромат?.. Постойте, благоухание яблок, напоминающее о знойном летнем дне со звенящей в нестерпимо ярком летнем небе тишиной, нарушаемой лишь слабым жужжанием пчел и шелестом листьев старого сада… я прекрасно его знал. Лучше всех запахов на свете. Я вырос вместе с ним.

Вот в чем, оказывается, дело. Да, в общем-то, это было совершенно логично. Чтобы окончательно убедиться, я, не прерывая поцелуя, осторожно согнул правую руку и мягко, нежно двинул вперед ладонь, сложенную чашечкой. Именно там, где я ожидал, с точностью до миллиметра, ее остановила упругая преграда, коротко прошуршавшая шелком. Надо сказать, чтобы полностью наполнить ладонь, ее не хватило.

— Ах!..

Испуганно вздохнув, девушка, которую я целовал, отшатнулась прочь. Криво усмехнувшись, я стащил с глаз повязку. Да, все было именно так, как и предполагалось.