Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Даже трудно представить, что это построили люди… словно дворец паровых титанов.

— Это называется стимпанк. Модное словечко, недавно слышал, но не совсем понял его этимологию. Но вообще-то мы поднялись сюда не только для того, чтобы поразиться величию человеческого конструкторского гения. Надо поймать какого-нибудь из мелких прислужников титанов… ага, вот и он.

По узкому килевому проходу торопливо шагал, грохоча тяжелыми ботинками, матрос палубной команды дирижабля в голубой форменке с воротником гюйсом. На бескозырке смешно подпрыгивал бордовый помпон. Увидав нас, он сначала присвистнул, потом широко усмехнулся.

— Милостивые господа студенты, если вы пообниматься собрались, то лучше в тамбур возвернуться. Мне-то не жалко, а вот пойдет боцман, начнет серчать, надает за вас оплеух.

Алиса, слегка зардевшись, быстро отпустила мою руку, которую, оказывается, все это время крепко сжимала. Отбросив неуместную мысль о том, что я так привык к ней, что совершенно этого не замечал, я взял быка за рога.

— Нет, служивый, потискаться мы и внизу можем. А сюда по серьезному делу.

Он удивленно вытаращил глаза. Действительно, какое дело может быть у барчука из высокородных пассажиров до серой матросской скотинки?

— И дело, соответственно, такое, — я заговорщицки понизил голос. — До меня дошли подтвержденные сведения о том, что антиобледенительная система омывания стекол ходовой рубки "Олимпика" заправлена тремястами литрами чистого спирта.

На лице матроса немедленно возникло уважение перед подобными техническими знаниями и деловитостью.

— Сам понимаешь, служивый, две недели сухого закона — это издевательство. Так что был бы премного обязан, если бы и мне перепала малая толика. Скажем, четвертушка. Окей?

Серебряный шиллинг, который слабо блеснул в колечке моих пальцев, оказал воистину гипнотическое действие.

— Две минуты, вашблагородие! — матрос повернулся кругом и припустил так, что только пятки засверкали. Проводив его взглядом, Алиса пробурчала:

— Каждый раз, когда передо мной открывается новая ступенька твоего морального падения, я считаю ее последней… и ошибаюсь.

— Крепись. Даже я не знаю, где нижняя площадка, — покровительственно похлопав ее по плечу, заявил я.

Пять минут спустя мы снова сидели за тем же самым столиком в ресторане. Поставив в ряд три чашечки на блюдцах, я разделил между ними прозрачную жидкость из бутылки зеленого стекла. Судя по отсутствию запаха, спирт не был испорчен глицерином, что, безусловно, было на пользу делу. Сначала "грязный" раствор. Подхватив часовой механизм испытанным, незаменимым пинцетом, также вынутым из рукоятки плоскогубцев, я опустил его в спирт и крутанул чашечку так, что она завертелась на блюдце, словно юла. Спирт, в котором струились кофейные разводы, запенился. Когда жидкость потемнела, я вынул механизм, продул, и перешел ко второй чашечке. Здесь кофейный оттенок был уже едва-едва заметен, а в третьей чашечке спирт остался совершенно чистым. Поднеся механизм к включенной электрической лампе, висевшей над столиком, я оставил его прогреваться и сушиться, после чего аккуратно промыл и корпус. Осталось вставить механизм обратно, собрать баланс и циферблат и вставить пружину.

Несколько оборотов заводного колесика, и секундная стрелка исправно двинулась по своему круговому пути под восхищенное аханье зрительниц. Выставив время по своим собственным часам, я с поклоном вручил часики Маркетте, на глазах которой блеснули слезы — теперь уже радостные. Приняв свою драгоценность обеими руками, она прижала ее к щеке, и дрогнувшим голосом проговорила:

— Я так… так вам признательна… господин Немирович! Вы не представляете, какой камень сняли у меня с груди…

Какие проблемы? С такой прекрасной, рельефной груди я готов снять любой камень, да и вообще, все что угодно! Помнится, речь даже зашла о поцелуе. Эх, поймать бы черноволосую красавицу на слове… но джентльмену не пристало, конечно…

— Чем же… чем же я смогу вас отблагодарить?.. — она смущенно опустила счастливые глаза.

— Как чем? Вы ведь уже договорились!.. — вдруг раздалось над ухом.

— Э?!

— Надо только найти уединенное местечко.

Я почувствовал, что меня неожиданно подхватили под руки. Цирцея и Алиса, лучась подозрительно радостными улыбочками, вынули меня из-за столика и стремительно повлекли в душистые заросли рододендронов. Черт, я же видел, как они шушукались о чем-то втроем. Что они задумали? Погодите… неужели?..