Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Огромная честь для меня, ваше высочество.

— Только не злоупотребляйте моей добротой.

— Ни в коем случае.

— Ага, так мы и поверили, — язвительно заметила Алиса. — Ваше высочество, это абсолютно беспринципный, зловредный и мстительный тип. Поворачиваться к нему спиной нельзя ни в коем случае…

— К-какая мерзость… — донеслось сзади. Дрожащий голос Весны был полон такого отвращения, такого безмерного удивления перед несовершенством этого грешного мира, что я съежился, остро прочувствовав свою гнусность и ничтожность.

— Кто мог сделать такое?!..

Не понял. Кто мог прикончить гада, полдня гонявшегося за нами с топотом и улюлюканьем? Ну, я сделал это и, честно говоря, не испытывал никаких угрызений совести. В своем ли уме госпожа Госпич, если вдруг начинает лить слезы над якобы невинно убиенной зверюшкой?

— Вот пакость! И в самом деле!.. — воскликнула Алиса, подойдя к ней и рассматривая поверхность панциря. — Все намного хуже, чем я думала.

Удивительное дело. Алиса раньше не была замечена в сочувствии к зверькам, которые не покрыты мягкой шерсткой или несимпатичны каким-либо иным образом. Может быть, стресс что-то натворил с ее извилинами, и теперь громадные панцирные клопы, при виде которых всякая уважающая себя девушка визжит и падает в обморок, приравнены к пушистым и милым зайкам, обижать которых категорически запрещено?.. Какая-то в державе датской гниль, вот что я вам скажу. Впрочем, что удивляться, такие приключения вполне могут на любую психику повлиять… м-м-м… неблаготворно.

Весна тем временем повернула к нам искаженное искренней болью лицо. Пораженно всхлипнула и указала куда-то вниз, на нижнюю часть угловатого скоса роговой брони громоздящегося, подобно подбитому танку, панциря чудовищного клопа.

— Представляете… представляете, это чудовище — дело рук человеческих. Каким же извращенным умом нужно обладать, чтобы натравить подобное на других людей?

Вот те раз. Выходит, я ошибся, и отличница таки не свихнулась?

К счастью, Алиса тоже мигом развеяла подозрения в ненормальности.

— На него и так тошно глядеть, так еще, получается, он не сам вывелся, а из пробирки, как у доктора Франкенштейна.

— Из пробирки? С чего ты взяла?

— А вот смотри.

Ее палец указал на поверхность панциря, покрытую каким-то узором. Нет, черт подери, не узором, а длинным девятизначным номером, образованным четким и выпуклым роговым рельефом.

003 754 092

— Вот это номер, — присвистнул я. — Простите за каламбур-с.

— И что бы он мог значить?

— То, что подозрения ее высочества верны. Это не простые насекомые или членистоногие. По всей видимости, они выведены человеком. Мне, кстати, тоже показалась странной форма панциря. В общем, он по конструкции совпадает с панцирем мечехвоста, но вот эти граненые скосы, подвижные щитки… все до невозможности напоминает танковый дизайн.

— Вы хотите сказать, нечто вроде биологического оружия? — подала голос принцесса, которая внимательно прислушивалась к разговору, все еще сидя с головой Брунгильды на коленях.

— Незапланированная мутация едва ли подарила бы им такой четкий и многозначительный номер. Это было сделано намеренно. И, вероятнее всего, до Науфрагума.

— Почему вы так думаете? — быстро спросила принцесса.

— Если это панцирное чудище — творение человеческих рук, то представьте, сколько работы потребовалось в него вложить. Некто работал с самим живым естеством, формируя его заново — практически на уровне магии. По аналогии с конструкторскими бюро, занимающимися механикой, можно представить себе, сколько усилий, времени и средств это потребовало. Бородатый отшельник, сидящий в освещенной факелами пещере посреди опустошенного материка, на такое не способен, будь то хоть трижды гений.

— Скорее всего… вы правы, — с небольшой запинкой ответила принцесса. — Да, вы наверняка правы. От ученых безумцев, создавших машину, вызвавшую Науфрагум, можно ожидать чего угодно. Возможно, Гардарика обогнала всех и в области биологического оружия. Какое счастье, что они не смогли применить его в надвигавшейся войне, как намеревались.

— Вот с последним тезисом позвольте не согласиться, ваше высочество, — покачал я головой.

— Отчего же?

— Мы угостили гада шрапнелью практически в упор. На земле нет ни одного животного, которое пережило бы такой залп. Даже динозавры — ужасные ящеры — которых откапывал Линней, мигом откинули бы копыта. Его же роговой, хитиновый или уж не знаю, из чего, панцирь достаточно прочен, чтобы выдержать такое. Но шрапнельная пуля по мощности уступает даже винтовочной, не говоря уже о снарядах. Получается, панцирь защитит только от непродолжительного и не массированного обстрела. Даже если представить себе армию из тысяч подобных живых танков, ей не выстоять против регулярной армии времен мировой войны, вооруженной винтовками, пулеметами и пушками. Простой трехдюймовый снаряд, как видим, решил все проблемы. А ведь нельзя забывать о том, что панцирных гадов нужно вырастить, перевезти, натравить на врага. Их нужно кормить, в конце концов, и вряд ли они кушают травку, судя по хищным повадкам. На что тогда могли рассчитывать их создатели? Сомневаюсь, что это было именно оружие, направленное на борьбу с враждебными странами.