Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Послушайте, госпожа инсургентка, — сердито начал я. — Странно видеть, какое значение вы придаете делам давно минувших лет. Готов согласиться, что тогда обе стороны были хороши. Действительно, двадцати лет не прошло с Великой войны, а политики уже готовы были развязать новую. Неразумно, негуманно, некрасиво, в конце концов. Одного не понимаю, почему вы так прицепились к императорской фамилии? Если прадед ее высочества Траян и провинился, создавая союзы и проводя вылазки против Гардарики, он искупил все своей экспедицией после катастрофы. Да простит меня принцесса, но, возможно, именно совесть заставила его это сделать. Но чем он вам-то досадил? Будь Трансильвания тогда союзницей, а не противницей Гардарики, разве судьба ее изменилась бы? Необдуманный эксперимент погубил всех, и правых и виноватых — вот единственная реальность, маэстрина Ротарь.

— Начитались учебников, и верите, что все было так, как там написано? — с сарказмом парировала она. Закашлялась, потом продолжила, все больше распаляясь. — Наивные детишки! Либерия собаку съела на подтасовке информации, и нужно быть глупцом, чтобы поверить этим россказням. Необдуманный эксперимент? А что вы запоете, если я скажу, что это могла быть хладнокровная диверсия?!

— Спрошу о вашем источнике информации. Диверсия? Вы имеете в виду, сознательное вредительство? Наверняка не ошибусь, полагая, что в ней вы обвините именно либерийцев, и, без сомнения, лично коварного императора. Кого же еще, верно?

На ее бледных щеках вспыхнул горячечный румянец.

— Прямо в точку, господин всезнайка. Вы зажрались и не привыкли отрывать головы от корыта, а из тиранов сделали пасхальные иконки. Напрямую обвинять Траяна я пока не могу — но только пока! Вы не дали нам довести дело до конца, а между тем принц Яков уже готов был расколоться! Почему, вы думаете, он так вилял? Если кто и знает о прадедушкиных скелетах в шкафу, так это прямой наследник, верно?!

— Если вы не заметили, то вас только что под руку поддерживала такая же прямая наследница. Почему бы не спросить у нее? Вдруг расскажет о страшных и коварных тайнах императорского дома?

— Что может знать девчонка? Ее наверняка постарались оградить от знаний о позорном прошлом. Может теперь с чистыми глазами заявлять, что прадед — святее святого и белее белого!

— Горазда же ты хамить, правдоискательница, — издевательски заметила Алиса. — Звучало бы убедительнее, если б ты была хоть на год старше принцессы. А почему вы молчите, ваше высочество?

Грегорика, хотя жаркая перепалка напрямую ее касалась, не торопилась опровергать или оправдываться. Когда она заговорила, в ее голосе не было ни естественного, казалось бы, раздражения, ни враждебности. Разве что легкий след усталости, тоски и, может быть, вины. Или это только показалось?

— Мне нечего ответить на обвинения маэстрины Ротарь. Не буду говорить за принца Якова, но я действительно не знаю истинных причин катастрофы. Однако мне известно, что оставшуюся часть планеты спас от гибели не кто иной, как император. Если хотите знать, в учебниках те события действительно изложены неточно. Чудовищная экспериментальная установка не взорвалась после того, как послала волну излучения. Она продолжала работать, нанося новые хаотичные удары и грозя гибелью всему человечеству. Лучевые лепестки, уничтожившие империю Чжунго и Хараппу, возникли спустя сутки после первого удара, но, видимо, прадеду удалось добраться до установки и отключить прежде, чем пострадало западное полушарие и Либерия в том числе.

Вот это новость. Естественно, спрашивать об источниках информации у принцессы не стоило — кому и знать, как не ей. Но как же после этого верить нашим историкам? Я покачал головой и мрачно пробормотал:

— О школьных учебниках я тоже невысокого мнения, но вот уж не думал, что академики Моммзен и Бергсон на самом деле не знали, о чем пишут. "История Науфрагума" уже давным-давно стала классикой, а там говорилось, что император застал на месте лабораторий в Оппау только воронку, которая теперь стала озером. Там же и поставили памятник…

— Простите, — прервала меня принцесса, виновато опустив голову. — Это не моя тайна, и я не имела права раскрывать ее. На то… на то были серьезные причины.

— Да уж конечно! — насмешливо бросила София. — Теперь видите, как глупо доверять либерийской официозной истории? Выходит, установка не испарилась, не разлетелась на тысячу кусков, а попала в руки Траяна невредимой. Что же он с ней сделал, принцесса? Разгонял тучи или устроил фестиваль фейерверков?