Мария Фомальгаут - Луна. Рассказанная вкратце

Это было потом, а до этого было воспоминание седьмое. Случайное. Просто нечаянно вылезло из памяти.

– Да говорю тебе, все сходится!

Ирка орет, да что с ней сегодня, как с цепи сорвалась… да мы все сегодня как с цепи сорвались, конец месяца…

– Какое сходится, ты сама-то посмотри, появилось земли – две тысячи гектар, а осыпалось – две двести! Плато осыпается! Ты прикинь, это хана всем!

– А сегодняшний день ты не считаешь, что ли? На хрен надо? – вопит Ирка, – день посчитай, вот и сойдется все! Двести пятьдесят гектар появилось! Растет платформа, нормуль!

Перевожу дух. Точно, слона-то я и не приметил… вот, блин, вот что значит, запарился…

– …переходим к новостям науки. Дополнительно сообщаем, что сегодня в телескопы можно будет наблюдать соседнее плато, которое подойдет к нашему на расстояние…

Отмахиваюсь. У меня телескопа нет, мне смотреть не на что. Смотрю на бесконечную пустоту за краем нашего плато. Как маленький думаю, есть ли там другие плато и другие люди на других плато. Ма тогда сочиняла мне какие-то сказки про других людей там, там… Их тоже сбрасывали в бездну, но только тех, кто плохо себя вел. А я говорил, что пойду и их всех спасу.

– Это… это какая-то ошибка, – говорю срывающимся голосом, почему мой голос меня не слушается.

– Нет, вас выбрали… – конвоир еще раз смотрит в документы, – Кондратенко Игорь Николаевич.

Выжимаю из себя:

– За что?

– Вы что, совсем уже? – второй конвоир крутит пальцем у виска, – вам великая честь выпадает, а вы…

– Счастья своего поколение нынешнее не понимает…

– Трусло…

– Вот мы в их годы…

Чувствую, что краснею. Вспоминаю плакаты, как конвоиры подходят к двери того, кто прячется, внизу подписано – Выходи, подлый трус…

И все равно…

Ошибка какая-то…

Когда мне маленькому говорили, как люди падают в бездну, я отвечал:

– А я… пойду и их всех спасу.

Потом было стыдно. Потом. Когда с Корефаном сидел за сараями, смотрел, как людей бросают в бездну, сидел, скованный страхом, не мог пошевелиться…

Какое там… пойду-спасу…

Ошибка какая-то.

Я все еще думал – ошибка какая-то. Все еще думал, когда стоял со всеми на площади перед пропастью, и главный с трибуны восторженно говорил, что вам выпадает величайшая честь… все такое…

Еще была шальная мыслишка… улизнуть… сбежать… если бы конвоиры еще так не таращились…

Очередь неумолимо приближается ко мне. Какая-то женщина рвется из рук конвоиров, не хочу, не надо, пожалуйста, а-а-а…

Падает.

Главный пожимает руку еще кому-то, молодец, парень, далеко пойдешь… парень покорно прыгает с края плато.

Сдавленный крик.

И тут я понимаю, что нужно делать…

Успокаиваюсь. Делаю вид, что успокаиваюсь.

Главный пожимает руку хрупкой девушке, называет ее достойной дочерью отечества. Девушка в ужасе замирает над бездной, Главный сам сталкивает ее вниз.

Крик.

Я жду.

Еще какая-то девица закатывает истерику, катается по земле, молотит кулаками в асфальт. Узнаю дочку начальникову толстомордую, вот, блин, какое гаденькое злорадство в душе, аг-га, и тебе досталось…

Жду.

Серое небо нависло низко-низко, смотрит в душу.

Очередь доходит до меня, Главный бормочет что-то, о-о, какой бравый парень, молодец, далеко пойдешь…

Пожимает мне руку.

Точным движением сталкиваю Главного в пропасть.

Сдавленный крик.

Вот сейчас спросите меня, как это у меня получилось, как я его столкнул. А я не отвечу, не знаю…

Вот так.

Просто.

Так по молодости было, когда в переулке какие-то отморозки навалились, четверо, сам не помню, как я их раскидал, как вырвался, и при том, что весу во мне в половину меньше, чем в каждом из них, и…

Вот здесь так же.

Черт пойми…

Хочу крикнуть Димке, чтобы не открывал, идиотище, да как же, он уже открыл, идиотище, уже впустил, кто там в дом ломился…

Прячусь.

Сейчас бы стать узким, плоским, вжаться бы в какую-нибудь щель, вот у тараканов это как-то получается, ма, почему ты родила меня не от таракана, сейчас бы запрятался я…

Стучат подошвы о пол.

Идут.

– А-а… да пропал он куда-то, Игореха, запил, поди… на работу неделю не выходит… алкашня чертова…

Молодец, Димка…