Иван Паластров - Где-то там, в долине Большого Анюя

Я думаю что она не пропала, ее перетащили в поселок через перевал зимой по снегу на полозьях, может разобрали. Такой баньки я больше в своей жизни не встречал, были и хорошие, но не такие и не в таком месте. Не место, а сказка!

Бригада геологов разведывала долину ручья Баимка, путём обуривания. Работы велись в десяти-двенадцати километрах от поселка Весенний. Бурили скважины на предмет содержания золота в песках. Раньше такую разведку вели шурфованием, но это долго, трудоемко и дорого. Работы велись круглые сутки, так как дизельные моторы зимой на Севере не глушатся. Бригада ехала вечером на вахтовке меняться. Диман сидел рядом с водителем в кабине, и недалеко от места работы увидел на снегу следы сохатого. Зверь пересек зимник и видно, что он шел к кустам тальника, росшего в изобилии по берегам ручья. Зимой тальник излюбленная пища сохатых.

Отработав смену, утром Диман, закинув за плечо ружье, сказал: «Не ждите меня, я пройдусь. Вечером видел свежий след сохатого», и направился в сторону того распадка с тальником. Через определенное время услышали выстрел, где-то на изрядном расстоянии.

В это время неподалеку стояло стадо оленей, но совсем в другой стороне. Конечно, стадо было не само по себе, а с хозяевами – чукчами. Утром один из пастухов пришел к геологам, может просто так, а может что-то было нужно. Его пригласили в тепляк и напоили чаем. Вот в это самое время мы услышали выстрел. Чукча сразу насторожился и сказал: «Однако нашего олешку убили», но его успокоили и сказали, что видели след сохатого. Вскоре пришел Диман и сказал: «Надо идти и разделать тушу, здоровый попался». Решили попросить пастуха-оленевода помочь разделать тушу сохатого, так как знали, что они управляются с этим быстро и умело. Пастух согласился помочь, и он с ребятами пошли к месту, где лежала туша. Подошли, пастух спросил: «Шкура нада? – ему ответили – нет». Пастух вытащил из ножен на поясе небольшой нож, лезвие на деревянной ручке, нож как нож, ничего необычного в нем не было. Так, как разделывал пастух тушу сохатого, мы не умели. Начал с того, что по спине разрезал шкуру и быстро ее снял, ребята только успевали поворачивать. Оленевод, разделал всю тушу за полчаса, и только одним своим ножом, отделил все суставы и мясо поделил на куски. Ребята были ошарашены такой виртуозной работой пастуха. Это был не первый их сохатый, геологи часто отстреливали на мясо сохатых, но разрубали на куски только топором, а тут человек, почти один и небольшим ножом. Что значит спец! У геологов всегда имелась лицензия на отстрел зверя, так как приходилось часто работать далеко от поселка, за десятки километров. Свежее мясо еще никому не помешало, тем более в поле, как говорят геологи.

Была у нас на Весеннем небольшая пекарня, расположенная в одном небольшом домике вместе с магазином. Магазинчик тоже был небольшой в одной половине, а через стенку была пекарня. Так было удобно всем: и пекарне, и магазину. Хлеб-то продавали в магазине. Работала пекарихой тетя Паша: типичная русская баба, дородная и спокойная. Откуда она приехала на вновь открывшийся прииск, никто не знал. Поселилась в небольшом домике и там жила. Была ли у нее семья – не знали. Формы для хлеба были не стандартные, буханки получались большими и пышными. Хлеб на Севере пекли, в основном, белый, черный как-то был не в ходу. Так вот, пекла хлеб Паша пекариха, так ее все звали в поселке, отменный, мало того, что буханки были большими и пышными, так еще и необыкновенно вкусными. Хлеб всегда был свежим, и когда его вытаскивали из печи, шел такой аромат, что текли слюнки у всех, кто проходил мимо. Когда покупали хлеб и несли его домой, то отламывали уголки от буханки и ели на ходу не только дети, но и взрослые: не могли удержаться от искушения. На прииске круглый год базировался вертолет и вертолетчики всегда набирали хлеба по несколько буханок домой в Билибино. Хлеб не черствел по нескольку дней, его набирали на отдаленные участки, где не было пекарен. Его намораживали зимой, а потом оттаивали на пару, он все равно был необычайно вкусным. Как Паша это делала, было непонятно, у нее пытались выведать секрет, но она только улыбалась и говорила: «Душу вкладываю свою в него, от того и вкусный». Ушла Паша на пенсию или уехала на какой-то другой прииск, но не стало ее у нас. Печь хлеб стали ее ученицы-напарницы, но уже не такой. Нет, хлеб тоже получался вкусным и пышным, но все-таки не таким, каким был у Паши пекарихи.