Иван Паластров - Где-то там, в долине Большого Анюя

Меня встретила комсорг Людочка и предложила возглавить комсомольско-молодежную бригаду. Бригада должна была промывать шахтные пески. Промывочный прибор на этих песках нужен один, но не простой, а скрубберный. Скрубберный промывочный прибор, это не простая колода. Состоял он из большой бочки пятиметровой длины и диаметром в полтора метра с множеством небольших отверстий. Внутри проходила труба с форсунками, из которых под давлением била вода. С одной стороны скруббера подходил транспортер с лентой, по нему подавались пески из бункера. Скруббер вращался, пески смешивались с водой и мелкие частицы проваливались в отверстия в колоду, которая стояла под скруббером. Крупная галька и щебенка высыпались с другого конца скруббера, тоже на транспортер и увозилась в отвал. Конец колоды присоединялся к осадочной машине, машина диафрагмами отсасывала мелкий песок и золотую пыль, которая затем попадала на концентрационный стол, там обогащалась и в месте шлихом загружалась в железные бочки и увозилась на шлихо-обрабатывающую установку.

Вот такой прибор нам предстояло построить и на нем промыть все шахтные пески, добытые зимой. В бригаду вошли молодые ребята и женщины, всего тринадцать человек. Пески были на трех шахтах, и нам предстояло все их промыть последовательно, перенося промывочный прибор каждый раз. Сколько золота мы должны были взять с этих песков, было уже подсчитано. Нам предстояло взять золота именно столько, но не как не меньше. А меньше можно взять только в одном случае, мыть не оттаявшие, то есть мерзлые пески. Этого допустить было нельзя. Мы справились с этой задачей и промыли все пески в срок и золота дали именно столько, сколько было нужно. Так наша бригада отмывала шахтные пески три сезона, люди, конечно, менялись, только бригадир, а это был я, постоянным.

За эту работу, я был награжден орденом «ЗНАК ПОЧЕТА». Ну может и не только за эту, позже меня еще наградили медалью «ЗА ДОБЛЕСТНЫЙ ТРУД». Не сочтите это за хвастовство, так как награждали не одного меня. Были парни, которые заслужили и более высокие награды. Труд северян оценивался по достоинству. Это сейчас награды дают, в основном артистам и спортсменам, а в наше время награждали рабочих.

В один из рейсов по расчистке зимника на дальний участок прииска – Темный, мы остановились на ночлег на фактории. Остановились, как всегда, у Сереги-охотника в домике. Нам нужно было нарезать зимник на новый участок – Светлый, который был в стороне от основного зимника.

Серега сказал, что поедет с нами – у него на том ручье охотничьи угодья. Утром пораньше мы выехали. У моего напарника на тракторе была навешана косая бульдозерная лопата, она была широкая и ей было удобно сваливать снег на одну сторону дороги. Он и поехал расчищать зимник. Мой трактор таскал клин и, отцепив его, мы с Сергеем поехали впереди. Распадки с угодьями заросли лиственницей.

На Чукотке белки живут не в дуплах, как на материке, а в гнездах. Да, в обычных гнездах, сделанных из веточек и травы, на макушках лиственниц с маленьким лазом. Внутри они были устланы травой и беличьим пухом. В гнезде могла жить целая семья из нескольких белок, так им было вместе теплее. Белки, как и на материке, заготавливали на зиму провиант. Это, в основном, орешки кедрового стланика и грибы. Белки отыскивали свои кладовые зимой, наверное, по запаху, а может по памяти. Вот за белками мы и поехали на охоту.

Через час-полтора мы приехали в первый распадок, и Серега опытным взглядом стал осматривать деревья. Деревья были не очень густые и хорошо просматривались. Заметив гнездо, мы подъехали в дереву, Серега вылез из кабины, подошел к дереву с беличьим гнездом и постучал по нему палкой. Белки от испуга, а может из любопытства, выскочили из гнезда и стали с любопытством разглядывать нас. Наверняка они видели человека первый раз и не боялись.

Серега на белку брал мелкокалиберную винтовку, да и на соболя тоже. Быстро прицелившись, он подстрелил первую белку, затем и всех остальных, их было пять зверьков. Это, видимо, была семья, но так было только один раз, Из остальных гнезд, которые мы нашли, одна-две все-таки убегали. Серега за ними не бегал, так как мы были без собаки. «Пусть живут, – так сказал он, – нельзя выбивать всех, я здесь беру сколько надо, надо и на развод оставлять».

Я подбирал тушки белок, все они были поражены в глаз. я не помню сколько мы добыли белок, но десятка два или три. Светлое время быстро подходило к концу, и Серега сказал: «Заедем в соседний распадок, заберем мясо оленя, там висит на дереве в мешке». Я спросил: «Почему на дереве? Закопал бы в снег, – он ответил, – от росомахи». Заехав в указанный распадок, забрав мясо оленя, мы отправились на факторию. Снег под деревом, где висело мясо, был утоптан, значит росомаха пыталась полакомится мясом, но добраться так и не смогла. Приехали на факторию, напарник был уже там, мы поужинали. Серега стал снимать шкурки с белок и натягивать их на кусочки фанеры, для просушки.