Анатолий Новгородцев - Два шпиля

Ишьясс перевёл на него мрачно горящий взор, чёрные губы тронула презрительная усмешка. Комутан-паша осёкся, отвёл глаза, неловко переступил с ноги на ногу.

Наши цели ведомы лишь нашим предводителям, – прошелестел сектант, – нас не интересует мышиная возня людей вокруг богатства и власти. Радуйтесь, что сейчас наши цели совпали, и вы, благодаря нам, получите то, что вам нужно.

– Не даром. – буркнул, не желая уступать, Гири-Сейкал, но ишьясс уже смотрел на имама.

– Ты помнишь о моей просьбе? – на этих словах Дели внезапно ощутила, как незримая ледяная рука стиснула ей горло.

– Ты о девчонке? – переспросил имам. – Конечно… Комутан-паша о ней позаботится, это будет несложно в поднявшейся суматохе…

– Не забудьте! – ишьясс, пригнув голову, переводил взгляд с одного на другого. – Она должна умереть!

– Да с удовольствием. – пожал плечами Гири-Сейкал. – Хотя, признаюсь, с куда большим удовольствием я побеседую с её мамашей…

– Меня интересует девочка! – ишьясс встал, как принявшая боевую стойку кобра, и собеседники невольно отступили назад. – Она не должна остаться живой, запомните. Это наше непременное условие!

– Странно, – проговорил комутан-паша, – вы просите меня убить сопливую девчонку, а сами собираетесь единовременно уничтожить около сотни человек в разных уголках султаната… Не понимаю, почему бы не угробить и её заодно?

– Тебе не надо понимать! – казалось, в глазах сектанта бушует тёмный огонь преисподней. – Она – не обычный ребёнок, мы не можем сейчас вступать в противостояние с силами… Впрочем, неважно. Убейте её, вот и всё!

Дели казалось, что ей не хватает воздуха. Это ведь о ней… точно о ней…

Ишьясс вдруг пригнулся, странно подав вперёд голову и верхнюю часть туловища; в движении было что-то нечеловеческое, мерзкое и хищное.

– Там кто-то есть! – прошипел ишьясс. – За оградой!

Имам с комутаном одновременно обернулись. Дети замерли, парализованные ужасом.

– Где? – спросил Гири-Сейкал.

– Прямо, в папоротнике, идиот! – в голосе ишьясса бурлила ярость. – Быстро, ну!

Комутан-паша двинулся вперёд, извлекая из-за спины небольшую двулезвийную секиру – отличительное оружие дворцовой гвардии. Дели глядела, как мужчина упругой походкой тренированного бойца идёт прямо к ним, на большие руки, удобнее перехватывающие украшенную серебряной чеканкой железную рукоять, на золочёные полумесяцы лезвий… внезапно Камай схватил её за руку.

– Не шевелись! – одними губами прошептал он, вскочил на ноги и бросился бежать, с шумом и треском разбрасывая ломкие опахала перистых листьев.

На миг все замерли. Сектант очнулся первым; полы его чёрного плаща взвихрились, когда он с невероятной быстротой сорвался с места. Камай бежал наискось от ограды, стремясь скрыться за кустами ближайшей аллеи. Ишьясс остановился у ограды в нескольких шагах от скорчившейся у земли Дели, протянув руки с растопыренными пальцами сквозь решётку.

– И-а-а-а-х-х-а-а-а-а! – с невероятным напряжением не то выдохнул, не то простонал он. Дели на миг показалось, что она увидела, как тёмная тень скользнула от ишьясса вслед за бегущим мальчиком, петляя между деревьями и вытягивая чёрные лапы…

– Чего стоишь, кретин? – повернулся к Гири-Сейкалу сектант. – За ним, он уже мёртв! Спрячь тело, чтобы не поднимать шум раньше времени!

Комутан злобно скривился, но послушно бросился вперёд, несколькими пластающими ударами разрубил ажурную золочёную сетку ограды и побежал туда, где между кустов скрылась маленькая фигурка.

– Шайтан и демоны! – простонал, держась за сердце, святейший имам. – Что мог услышать этот проклятый мальчишка? Благие небеса…

– Оставь богов и демонов в покое, – прошелестел ишьясс, – всё будет, как мы запланировали. Пошли, у тебя ещё много дел. Завтра вы с Гири-Сейкалом откроете новую страницу истории Гараханча.

Ветер редко утихал на просторах Каракчаевской степи. Здесь ему было где гулять над стелящимися безбрежными коврами буйных трав, скользить по склонам холмов, прятаться в оврагах и балках, волновать кроны врезающихся в степь лесных массивов и гладь озёр и рек. Ласковый шепот ветра, равно как и его разбойничий свист, были такой же неотъемлемой частью этих громадных открытых просторов, как и необъятное небо над ними, днём поражающее глаз густотой синевы, а ночью подмигивающее мириадами звёзд, такими большими и яркими, что кажутся хрустальными светильниками дивной работы…