Вера Мосова - Суженый мой, ряженый

Асе не спалось в ту ночь. Она силилась понять, почему Данило уехал, не простившись. Ясно, что для этого должна быть очень веская причина. Может, ему не понравилось, что она сама его в свой дом привела? Но ведь он же не был против. Да и братца своего прислал, просил, чтоб ждала она его. Что-то тут не вяжется. Не мог он просто так взять и уехать. Или мог? Она ведь его почти не знает. Но почему-то в ней живёт глубокое убеждение, что парень он правильный, серьёзный. Не похож он на обманщика-то. Лишь ближе к рассвету она заснула, а вскоре её уже будил младший братец:

– Ася, вставай, там все дядю Егора с Никитой провожают, а ты спишь!

Во дворе собралась вся семья. Анфиса вынесла узелок с пирожками да шаньгами, чтоб в дороге перекусить, и вручила его Никите. Тюша собрала гостинцы для Любочкиной семьи и просила передать им. Разве может Егор отказать? Конечно, передаст. Он сложил всё в свой дорожный мешок, обещая навестить Любу с Василием сразу, как приедет в Екатеринбург. Иван тем временем уже запряг лошадь, чтоб отвезти гостей на станцию, Никита топчется рядом, помогая дядьке. Егор поочерёдно обнимает свою семью на прощание, задерживается взглядом на дочери. До чего же она похожа на мать! Именно такой была Маруся, когда он впервые увидел её: брови дугой, карие очи горят жизнью, на щеках играет румянец, а перекинутая вперёд тёмно-русая коса достаёт до самого пояса. Тимофей стоит рядом с сестрой, надвинув картуз на глаза. Вот уж Санов портрет! Не прибавить, не убавить. Правда, сейчас младший братец выглядит так, что не приведи Господи. Вчера Егор повидался с ним, да и с Ефимом тоже.

Выспавшись после душевной беседы с Иваном, отправился он в отцову кузню. Оба брата были там. Встретили его не то чтобы холодно, но и не с распростёртыми объятиями. Настороженно как-то. С Саном, конечно, всё понятно, но Ефим-то! Они, вроде, всегда хорошо ладили. Старший брат после смерти родителей переехал со своей семьёй в их избу, а до этого так и жил в примаках у Мани, не построил своего-то жилья. Неужели он побоялся, что Егор на наследство претендовать станет? Может быть. Но Егору ничего не нужно, он, пожалуй, побогаче братьев-то будет. К тому же, Ефим старший, кому, как не ему, жить в отцовом доме? В общем, встретились сухо, ни братских объятий, ни душевной теплоты. Расспросил он братьев об их житье-бытье, поинтересовался, как Дуся поживает со своим немолодым вдовцом. Братья рассказали, что слёг он у неё, слаб очень, вот допокаивает теперь сестрица мужа своего. Помянули покойную сестрицу, Фросю, поговорили о том, о сём, да и расстались так же прохладно, как встретились. И остался на душе Егора неприятный осадок, словно потерял он что-то в этой жизни. Невольно сравнил, как встречают его в семье жены. Всегда с улыбкой и добрыми словами. Всегда расспросят, как дела. И не ради приличия или любопытства, а с искренним интересом и душевным теплом.

Егор прогнал невесёлые мысли, ещё раз попрощался со всеми и устроился на телеге рядом с Никитой. Иван натянул поводья, и последние прощальные слова растворились в скрежете колёс. Егор с интересом смотрел по сторонам. Нечасто он бывает в заводе, который растёт и меняется на глазах. Избы стоят добротные, крепкие, а при них большие огороды. В каждом дворе скотина. Лошадь да корова непременно. Да и всякая мелкая тварь имеется – козы, поросята, куры опять же. А как без хозяйства-то? С него и кормятся. Семьи у всех большие, а это хорошее подспорье заводскому жалованью. Попадаются, конечно, и неказистые избёнки. Но там и хозяева, как правило, никудышные, навроде братца его младшего. Есть и двухэтажные дома. Они рублены из хорошего толстого бревна, иные имеют каменный низ, а некоторые полностью каменные, но таковых не так много. В них, в основном, начальство заводское проживает или те, кто торговлей промышляет. Крепко живёт завод, это видно, и народ здесь не нищенствует. В большом-то городе бедноты больше – отметил мысленно Егор.

Вскоре избы закончились, и впереди замаячило заводское кладбище. Егор попросил Ивана остановиться возле него.

– Пойдём-ка, сын, навестим твоих деда с бабкой, – обратился он к Никите, – пока время позволяет. Негоже уезжать, не зайдя к ним.

Старики Кузнецовы были похоронены рядышком, подле Фросиной могилки. Три креста с одинаковыми фамилиями.

– А сестрица-то твоя совсем молодой померла, – удивился Никита, глядя на Фросину могилку. На старом деревянном кресте были едва видны даты её жизни. – Чего же она так мало пожила-то?