Александр Травников - Завтра будет потом. Роман про шпионов. Книга вторая

Третье препятствие, которое следовало преодолеть на пути в Высшую школу КГБ – это то, что о тебе думают окружающие. Субъективен, безусловно, этот критерий. Но тебя должны были точно знать. Знать хорошо. Причём не менее года. И что о тебе скажут и кто, ты не узнаешь никогда. Уже потом, когда тебя возьмут, или нет, всё это исчезнет. Совсем исчезнет. Ты узнаешь только последствия этой проверки и отбора. Причём ты узнаешь это, только в том случае, если тебе скажут да. И то, потом. Просто как результат.

Правда, нет, и не было правил без исключения. Но это особый случай. И о нём отдельный разговор. Разберём после.

И только когда ты преодолеешь эти три ступени отбора, тебя отправят проходить медкомиссию. Исключительно свою. Причём до того, как тебя направят на учёбу.

Какое это по счёту препятствие? Четвёртое? Ну, оно то и не самое сложное. От тебя мало что зависит. Тут как повезёт. Кругом сплошной и чистый прагматизм. Опять и снова двоичная система. ДА? Или, НЕТ? И такой ответ должен дать каждый врач. И достаточно было одному усомниться в чём-либо, всё. Как говорится, не в этой жизни. Не в этот раз. И другого не будет.

Хотя логика в этой отдельной медицинской комиссии КГБ была. Мало ли куда ты еще поступать пойдёшь. Зачем крест на человеке ставить? И более того. Ни слова за пределы организации. Ни единого слова. Что в рамках чистилища, то в нём и должно остаться.

Конечно отдельный разговор, это психолог и психиатр. Но Вы бы их видели. Страшные люди. После двадцатилетней практики сложно их внешне отличить от их же пациентов. Зато, их слово – решающее. Есть сомнения? Это тоже всё не в пользу кандидата.

Вот когда, казалось бы, всё, тогда и начинается поиск скелетов в шкафу. И эти скелеты в каждое время свои. В моё время самые страшные скелеты в этом самом шкафу – это родственники за границей и родственники среди тех, кого защищала и опекала израильская НАТИВа.

Пятый критерий (как и пятая графа) был важным критерием отбора в Высшую Школу КГБ СССР. Для многих – барьер просто непроходимый по определению.

Это только сейчас выясняются подробности и детали строгости этого отбора. Но, как известно, практика – критерий истины. И что нам говорит практика? Практика говорит о том, что всё очень сложно. Весьма сложно. Архи сложно. На первый взгляд глупо. Но это потому, что непонятно. Да и принципу интернационализма и классовой солидарности трудящихся противоречило.

Посудите сами. Обращается ко мне мой друг с просьбой помочь его родному брату. Брат у него живёт в Израиле. Давно живёт. Успешен. Воспитанный на русской классической литературе в СССР, он не сумел преодолеть тягу к писательству. Потому написал роман на русском языке и хочет его издать в России.

– Давай, – говорю. – Почитаем.

Прочитал сам. Дал другим. Читабельно. И вполне. Наверное, будет интересно. Израиль сегодня – это, возможно, вторая в мире русскоязычная литература после России. Но вот в чём фокус и сермяжная правда жизни.

Мой друг и товарищ – не выездной. Совсем и без шансов. То есть, он никогда не сможет уехать из России. Ни при каких условиях. И загранпаспорт ему не дадут тоже никогда. Издержки выбора профессии.

Мы с Александром (назовём его так) мало того, что вместе учились в Высшей Школе КГБ СССР, так еще и в одно и то же время, на одном и том же факультете, на одном курсе, в одной группе, в одной подгруппе, в которой нас осталось при выпуске всего четыре человека из десяти принятых.

Дружим и общаемся мы с ним до сих пор. Правда он телефоны меняет все время. И появляется всегда неожиданно.

Но вот вопрос. Вы уже догадались какой? В Израиль выезжали и выезжают только евреи. В советские времена вообще только евреи. Арабы за это всегда на нас обижались и обижаются. И всё же. Как? Как, если столь строг был отбор по родственникам и по происхождению.

И вот Вы думаете, а причём здесь НАТИВа? Какую роль во всём этом играет эта израильская спецслужба? И какое отношение ее к этому всему? Да самое что ни на есть непосредственное. И даже роль важную играет.

Однако для начала в двух строчках о том, что такое НАТИВа, о которой если кто и знает что сегодня, так это то, что Яков Кедми, друг известного теле- и радио-ведущего Владимира Соловьева и директора института Ближнего Востока, Евгения Сатановского (Армагедоныча). Кстати, Кедми, он же Яков Иосифович Казаков, из Москвы. Но это так. К слову.

Вот обратите внимание на детали. Среди моих друзей и бывших коллег по цеху, я не встречал тех, кто слово КГБ произносит по слогам, как кА—ге—бе, или кА—гэ—бэ. Всегда первый слог произносится – Кэ.