Александр Амурчик - Вожделение в эпоху застоя. Caldamente. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 3

Кончается она у моста через Прут, на нейтральной полосе, за которой уже начиналась Румыния. По обе стороны дороги растут тополя, посаженные здесь еще в конце пятидесятых, за четверть века уже хорошо набравшие в росте и кроне. Прежде эти земли из-за близости реки были сильно заболочены, назывались плавни и были в дождливое время года непроходимы, и там водилось огромное множество рыбы и раков, коих хватало для нужд всего города. Но, несколько лет тому назад, по решению партийного руководства района плавни были высушены и приспособлены для овощеводства. С тех пор там стали выращивать помидоры и огурцы, но все же почти каждый год, особенно после обильных дождей, природа делает попытки отвоевать свое, и эти места вновь превращаются в непроходимые болота, из-за чего дорогу пришлось построить насыпной, метра на три выше уровня земли.

Лично мне из-за столь громкого названия этой дороги – «Дружба», по наивности еще со школьных лет представлялось, что иногда, в праздничные дни, например, в день Победы, граница между дружескими странами открывается, с нашей стороны нарядные детки в пионерских галстуках встречают братских румынских товарищей хлебом-солью; ветераны при орденах и медалях приветствуют ветеранов братского социалистического государства, затем проводится совместный праздничный концерт, после которого устраивается ярмарка и спортивный праздник, где обе стороны с гордостью представляют и демонстрируют свои достижения и т. д. и т.п., но все это, к сожалению, было лишь плодом моей фантазии, ничего подобного здесь не происходило.

Прут, повторюсь – река пограничная, поэтому у заставы, главное здание которой располагалось неподалеку от дороги, нашу машину встретили пограничники в зеленых фуражках и автоматами Калашникова за плечами. Встретили, надо сказать, приветливо, отдали честь, при этом, завидев в машине молоденьких женщин, не по уставу заулыбались. Но все же Василию для «нарушения» границы, хотя и с дружественной нам Румынией, пришлось связаться по телефону с дежурным по заставе для получения специального устного разрешения.

Местом отдыха «слуг народа», к которым себя причисляла партийная и хозяйственная элита нашего района, служила ничейная полоса земли, расположенная между советской и румынской заставами. Эта полоса начиналась непосредственно за КСП (контрольно-следовая полоса), поэтому доступ сюда обычным людям был закрыт.

Мы себя к элите не причисляли – не знаю как Василий Иванович, я-то уж точно нет, – но границу порой нарушали: чудесно было отдохнуть в этом не тронутом веками оазисе девственной природы, и, что не менее важно, здесь-то уж точно за тобой не следил чей-нибудь недоброжелательный глаз.

Итак, получив от дежурного по заставе добро на «нарушение границы», мы уже через пару минут, проехав несколько сотен метров по дамбе, отгораживающей колхозные поля от водной среды, нашли подходящее место для отдыха, расположившись не у самой реки, а у одного из ее обводных каналов, где берег и дно были гораздо более удобными в плане доступности для отдыха и рыбалки.

В считанные минуты мы выгрузили из машины припасы и постелили покрывала для сидения, и вскоре у воды весело и уютно потрескивал костерок, который мы собирались использовать для приготовления ухи, а если предстоящая рыбалка окажется удачной, то и рыбных шашлыков. Наши дамочки поначалу стеснялись раздеться даже до купальников, то и дело замечая то тут, то там скрывавшихся замаскированных пограничников – наших с одной стороны, и румынских – с другой, но, вскоре, после выпитой водочки – для сугрева организма – и затем парочки стаканов шампанского – для «полировки» – расслабились и разделись; ну а мы с Василием отдыхали в этих местах не в первый раз и поэтому никого не стеснялись.

Здешние речные каналы были будто специально приспособлены для купания в них: глубина воды в них была на уровне полутора метров; дно – также очень удобное: ровное и мягкое, выстланное мягкими водорослями, словно ковром, вода – девственно чистая, прозрачная, а непуганая рыба, которая водилась здесь в изобилии – карп, сом, короп и щука, – то и дело нахально шлепала по воде хвостом, пуская по поверхности круги, причем в самой непосредственной близости от человека.

Следует отметить, что этим небольшим участком земли, где мы сейчас находились – примерно в сотню метров протяженностью – владел Василий. То есть, владел, конечно, неофициально, ведь в нашей стране нет частной собственности на землю. Таких участков в этих местах имелось всего пять-шесть, и уже по одному этому признаку можно было предположить, что Василий был в районе человеком весьма уважаемым, то есть принадлежал к числу избранных.

Читать дальше