Руслан Бедов - Разум Черного Короля

– Да конечно, мы с Сергеем Яковлевичем были там несколько раз, – ответил Виталий и осекся.

– Ах, да, конечно, – ехидно ухмыльнулся Андрей Федорович, – замечательно, тогда вы не возражаете, если я назначу встречу на это воскресенье, в полдень возле проходной?..

Тропинка становилась все шире, пока не превратилась аллею, обсаженную с двух сторон молодыми кленами, в конце которой краснели массивные металлические ворота бывшего санатория, недавно выкупленного научно-исследовательским институтом. На аккуратной, выкрашенной в желтый цвет, лавочке со спинкой сидел профессор Тарагаев, нетерпеливо поглядывая на часы. Увидев Виталия, Андрей Федорович встал и сделал несколько шагов навстречу.

– Наконец-то я вас дождался, – произнес он, пожимая руку, поданную Виталием, – последние четверть часа охранник подозрительно косился в мою сторону.

– Разве он вас не знает? – изобразил удивление Виталий.

– Не знает, – ответил Андрей Федорович, – похоже он только недавно устроился на работу. Маковский сам подбирает персонал для этой лаборатории.

При этих словах профессор загадочно ухмыльнулся.

Разговаривая, они подошли к проходной.

– Этот молодой человек со мной, – сухо произнес Андрей Федорович, показывая пропуск одетому в черную форму охраннику из фирмы с непонятным названием «Сильва 3000».

– А у него почему до сих пор нет пропуска? – пробубнил себе под нос охранник, поправляя на ремне кобуру и нехотя открывая металлическую решетку.

Не удостоив охранника ответом, Андрей Федорович и Виталий прошли «вертушку» КПП и оказались на обширной территории, огороженной трехметровым железо-бетонным забором с колючей проволокой.

Несколько двухэтажных зданий стояли в ряд слева от проходной, красуясь свежевыкрашенным в желтый цвет стенами и финской ярко зеленой крышей. Андрей Федорович и Виталий вошли в подъезд дальнего здания. Профессор открыл бронированную дверь одного из кабинетов и впустил Виталия.

– Весь этот хлам остался от старых хозяев – физиков, – произнес профессор, щелкая выключателем и указывая на груду папок, книг и остатков каких-то неведомых Виталию приборов, ощетинившихся цветными проводами и проволокою. В углу стоял, поблескивая латунными боками, старый осциллограф.

– Весь бумажный и металлический мусор надо вынести на улицу в контейнеры. Благо, наше начальство наконец-то сподобилось их поставить возле лаборатории, – продолжал говорить профессор, ходя по комнате и пиная ногами связанные в стопки бумаги, а этот аппарат, – Андрей Федорович указал на осциллограф, нарочито ткнув в него пальцем, – Сергей Яковлевич просил отнести к нему в кабинет.

Виталий молча кивнул головой и ухватился двумя руками за первую попавшуюся ему бумажную кипу.

– Короче, занимайтесь, а я пойду в соседнюю комнату, посмотрю отчеты последней научной конференции. Я думаю, что уборка много времени не займет. Подметать и мыть полы будет техничка, – окончив свою тираду, Андрей Федорович вышел из комнаты.

Оставшись в одиночестве, Виталий бросил на пол бумагу и попытался открыть жалюзи на окне, однако поскольку все попытки это сделать оказались безуспешными, он, с досадой махнув рукой, стал освобождать комнату от макулатуры.

Через полчаса напряженной работы весь мусор перекочевал из будущих апартаментов профессора Тарагаева в мусорный контейнер, и Виталий, вытирая пот со лба, устало опустился на колченогий стул, одиноко стоящий посреди комнаты и уставился ненавидящим взглядом на осциллограф. По виду это чудо техники середины прошлого века показалось Виталию непомерно тяжелым.

– Вероятно старикашка ученый принял аспиранта за тягловую лошадь! – пробурчал он.

Но делать было нечего, – хочешь, не хочешь нужно было нести. Не хватало, чтобы и Андрей Федорович заподозрил в нем, Виталии, какого-нибудь язвенника. Будет ли Тарагаев в конце работы угощать его бутербродами с соевыми блинчиками, как это делал в свое время Маковский, неизвестно, поэтому стоит поторапливаться – время обеда приближается…

Схватив осциллограф за ручки, ругаясь на чем свет стоит, Виталий вытащил громоздкий и действительно тяжелый прибор в коридор, где тут же столкнулся с охранником. Тот смерив аспиранта равнодушным взглядом, пошел к выходу.

– Хотя бы помог, что ли, – обиженно пробубнил Виталий и уселся на осциллограф верхом. До кабинета Маковского Виталия отделяли какие-то десять шагов. Дверь была полу прикрыта, и Виталий слышал, как там возился его злосчастный научный руководитель. Неужели ученую степень надо добывать тасканием осциллографов, а не разрешением стоявших перед наукой задач? Этот философский вопрос Виталий задавал себе с самого первого курса университета, когда его группу на третий же день занятий сорвали с пар, вручили метлы и грабли и отправили на уборку территории городского парка. Все это было так неожиданно, что студент-первокурсник не успел даже притвориться «приболевшим» как ему с неизменным успехом в таких случаях удавалось в школе. Невольно вспомнив школьные годы, Виталий скептически хмыкнул: «приболевшие» в наше время докторами не стают, а вот таскающие осциллографы…