Леонид Бляхер - Сибирская сага. Афанасий Бейтон

Хотя Бейтон, как офицер, мог передвигаться на коне, но предпочел шагать вместе со своей ротой. Летний марш – удовольствие небольшое. Пыль вьется столбом, пот течет так, что порой глаза открыть невозможно от соленого потока со лба, а одежду хочется выжать. Зато он точно знал, как чувствуют себя его люди. Правда, привычки у него к таким маршам было больше. Хоть доводилось служить и в пехоте, и в кавалерии, пешком он за свою жизнь находился изрядно.

Довольно быстро стало понятно, что пехота безнадежно отстает от конных отрядов. На ближайшем привале воевода Черкасский собрал всех офицеров на совет. Говорили, конечно, на русском языке, и большая часть сослуживцев Альфреда просто не понимали, о чем идет речь. Они внимательно следили за командующим, надеясь больше на своего полковника, который, как и сам Альфред, изъяснялся на многих языках, а русский знал в совершенстве. Бейтон внимательно слушал. И было что….

Януш Радзивилл со своим десятитысячным корпусом решил отходить вглубь территории, дожидаясь подхода новых сил. Командовавший всем предприятием князь Трубецкой приказал их отрядам начать преследование. Но они не успевают. Враг уходит, чтобы вернуться более сильным. После долгих споров и криков было решено выделить конный отряд в отдельную часть, или, как здесь говорили, в «отдельный приказ», и идти в погоню за поляками, заставляя их принять сражение – это даст главным силам армии время подойти. Пехота будет двигаться за всадниками ускоренным маршем.

Утро и почти весь день прошли в одном сплошном беге. Всадники умчались далеко, но фон Букховен постоянно подгонял своих пехотинцев. От засохшего пота одежда покрылась жесткой коркой. Лицо невыносимо саднило. Но поручик старался всем видом показать, что, как говорят по-русски, «горе не беда». Его солдаты пытались быть подстать своему командиру, но было видно, что они уже устали до последней степени. Серые, покрытые пылью лица с дорожками пота. Невидящие глаза. Альфред знал цену этому взгляду. Но и цену их попыткам улыбнуться на шутки поручика он тоже знал. В остальных ротах отчетливо слышалось ворчание солдат и крики командиров, едущих на конях рядом со своим строем.

Когда вымотанные вконец пехотинцы подбегали к речке Шкловке близ одноименного городка, бой шел уже давно, причем крайне неудачно для русских. Поляки укрепились на высоком берегу речки и били русскую конницу, вынужденную вступать в сражение сразу после перехода вброд. Боярин Черкасский бросал в бой новые отряды, но польские мушкетеры выбивали их на переправе из лощин, выходящих к реке, а гусары и татарские хоругви наносили удары с высокого холма. Бейтон ошарашенно смотрел, как новые и новые сотни русских всадников бросаются вперед, оскальзываясь на прибрежной глине, как начинают отходить под ударами «крылатых» копейщиков, как, подобно снегу в весенний день, тает конница русских.

***

Герман фон Штаден сидел на лошади и вместе с остальными командирами русского корпуса в бессильной ярости смотрел, как польские гусары начинают избиение русской кавалерии. Бросать в эту мясорубку новые сотни рейтаров было безумием. Тем не менее, русский воевода Яков Черкасский (кстати, вполне разумный воин) продолжал посылать на смерть новых и новых всадников. Ведь приказ был недвусмысленный – связать поляков боем и задерживать как можно дольше. Но вот выполнить его было совсем не просто.

Поляки вот-вот довершат разгром. Тут нужен слаженный огонь пехоты. Только пехота – на этом берегу, а сражение идет на том. Вот они, его солдаты. Две роты подошли, уже и отдышаться успели. Только вот не успеют они переправиться. Тут нужна другая выучка, эх, другая… Ему бы роту испанцев или хотя бы шведов. Тогда шанс был бы. А так – только людей положишь.

Фон Штаден был старым и опытным лисом. За годы службы ему доводилось выбираться из самых разных переделок не только на поле боя, но и в особо опасное мирное время, когда донос на иноземца мог стать хорошим ходом для карьеры очередного боярского отпрыска. Он умел видеть жизнь без лирики. Вот и сейчас он прекрасно понимал, что поляки выигрывают баталию. Впрочем, гибель их отряда будет не совсем напрасной: подошедшие русские войска отплатят за них разгромом, и немало гордых шляхтичей обагрит своей кровью берег речки. Однако видеть, как стройные ряды всадников превращаются в кровавое месиво, было больно. Хотя война есть война. И все же…

Вот с холма на русскую конницу обрушились новые польские хоругви. На высоких и статных конях, плотным строем, с крыльями за спиной и грозными пиками наперевес на ряды русских всадников неслись по пологому холму явно отборные рыцари в сверкающих шлемах и кирасах, намереваясь врубиться в тело строя, смять его. На вершине холма показались новые ряды.