Наталия Осядовская - Спасательные экспедиции. Книга четвёртая

– Какой сезон? – удивился Володя. – Всё это круглогодичное мероприятие. Я уже заказал быстро сооружаемый ангар, в который мы будем селить туристов, а пока будут жить наши работнички. Студенты уже сейчас у нас здесь проходят производственную практику. Об этом я договорился. Им хорошо, и нам хорошо. Готовы проекты переустройства всех трёх этажей. – Он показал мне проекты, разъяснив вкратце, как что будет работать. Увлечённо жестикулируя, мой партнёр продолжал:

– Предусмотрел я и приготовление еды. Мы будем угощать клиентов настоящей китайской кухней. Они уже начали готовить, для студентов. Хочешь попробовать? Пожалуй, и я с тобой.

Мы поели лапши по-синдзански, которая сегодня была дежурным блюдом. И пообщались с двумя поварами, которые выглядели как подростки.

– Ты не думай – одному 25, другому – 28. Готовят отлично. Ни разу меня не подвели. Правда, есть проблема. Ночуют по очереди прямо в кухне – поскольку работать начинают в 5 утра, не хотят тратить время на дорогу. Как только будет готов ангар – многие проблемы отпадут.

Я вспомнил про Рут – мою докторшу из Новейшей Эры – ласковый голос, нежные руки.

– Послушай, а девчонки у них есть? Не хотят они подработать нянями? Я уже и комнату оборудовал для Аниной няни. А то я пока не выездной даже в город получаюсь. Маме поднимать ничего нельзя тяжелее 3-х килограмм. Анечка уже существенно больше.

Китайская няня для моей девочки появилась на другой же день. Один из наших поваров устроил к нам свою сестру. По-русски, она, правда, говорила с большим акцентом. Но хорошо знала английский. Договорились, что с Анечкой она будет говорить по-английски. Я вычитал в Интернете, что двухязычный ребёнок развивается быстрее и умственно и физически.

Наша семья в полном составе подружилась с семьёй Стрижовых-Вольских. Илонка с мамой объяснялись на смеси польского и русского, а Бася говорит по-русски практически без акцента. Тем у наших дам находилось множество – дети, кулинарные рецепты, огород, по части которого Илонка была признанным авторитетом. Следующее лето она планировала провести в Кракове – там Яцек, её муж, жил на даче один одинёшенек.

– Вы не представите, как там хорошо! – вздыхала Илонка.

Наши отцы тоже нашли много точек совместных интересов. Прежде всего, они лежали в области ремонта машин, ну и наши дежурные русские фишки – баня и изготовление шашлыков.

Будем надеяться, что детки наши тоже подружатся когда-нибудь.

Красавица – дар судьбы или приговор? Свою внешность я унаследовала от бабушки Ядвиги, которую почти не помню. Она была оперной певицей, много и успешно гастролировавшей, и погибла в авиакатастрофе. Мне было тогда лет 8. Казалось бы возраст вполне сознательный. Но бабушка просто очень редко общалась не только со мной, но и с мамой. Да и с дедушкой тоже, хотя они поженились по такой невероятной любви, что дед после её трагической гибели долго лечился, по его собственному выражению, от «душевной болезни».

«Особенная» была у нас именно бабушка. Кроме блистательной красоты – великолепное меццо-сопрано. Была ли она счастлива? Хочется думать, что да. В нашем семейном архиве имеется небольшой документальный фильм, в котором кроме прекрасно отснятого концертного номера – ария Далилы из оперы «Самсон и Далила» детально и подробно показана реакция публики – певица при этом выглядит не менее счастливой, чем фанаты, рвущиеся к сцене.

Но, то, что хорошо на сцене, не всегда уместно в жизни. Я никогда не хотела на сцену. Оперная певица – это ещё, куда ни шло. Но голоса, увы, у меня нет. Считается, что любая девушка мечтает сниматься в кино. Но для этого надо иметь желание и способности к этому самому лицедейству. Возможно, если бы я выросла «под сенью кулис» – всё пришло бы само. А мои любимые мама и дед – преподаватели и исследователи английской филологии даже в театр водили меня редко. Их хобби, быстрее всего, жизнь на природе, разные красивые растения. Ну, да, смотрели фильмы, слушали музыку. Так как все.

Итак, я поступила в университет на филологический факультет. Увлечение историей и культурой кельтов у меня от мамы. Любимый исторический период деда – эпоха Диккенса. Тогда ни мама, ни дед там уже не работали. Дед в связи с возрастом, а маме вполне хватало работы с издательствами по поводу книги моей любимой тёти Эни.

Училась я отлично, поступила легко, но в университете опять вокруг меня образовался вакуум. Я начала чувствовать проблемы с общением, когда мне было лет15. Девчонки не хотели терпеть меня в своей компании. Опасная конкурентка, так они считали. А зря!