Ярослав Бабкин: Кровь, магнолии и честь

– Эй, акьщили, ты сьдня вечром сваонна?

Гвейд бросила в сторону хама ледяной взгляд и выдала непонятную Гаю фразу состоявшую преимущественно из совершенно с его точки зрения непроизносимых шипящих и гнусавых звуков

К его жуткому удивлению тип подтянулся, смахнул с головы шляпу и церемонно поклонился, отставив руку с головным убором далеко в сторону и только чудом не приложившись теменем об чугунную стойку фонаря.

– Препростьте, банна, я н’знал щ’вы добрая синодистка. Я – Кирри «ай Хапли, к вашим «услгам, г’жа.

Гвейд ничего не ответив горделиво проследовала дальше. Пару минут подумав, Гай поинтересовался.

– А ты действительно синодистка?

– Формально, да, – после едва заметной паузы ответила Гвейд, – но последний раз я видела синодистского прелата когда мне было шесть…

Гай ещё подумал и спросил.

– Что значит то слово. Акшли. Которым он тебя назвал?

– Сердце моё…

Гай немного усомнился, но высказывать подозрения не стал.

– А что такое ты ему ответила, что столь эффективно убедило его в твоём благочестии?

– Пошёл в преисподнюю, паршивец…

После ещё одной слегка затянувшейся паузы Гай спросил:

– Это отец научил тебя говорить по-гамбрски?

– Это сильно сказано. Скорее уж на нём сквернословить. Нам сюда.

Они вошли в первое из скобяных заведений. Затем во второе. Третье и так далее. В памяти Гая они в итоге слились в одно большое. Он ничего не понимал в наручниках. Как и в прочих, интересовавших Муммия и Гвейд приспособлениях – подзорные трубы, замки, засовы, решётки, переговорные трубки, потайные фонари и ещё что-то, чего он уже не запомнил.

Следующее утро началось с визита всё к той же модистке с целью довести внешний вид Гвейд до подобающего вечернему приёму. Идея воспользоваться приглашением Манкуса выглядела, как ни крути, достаточно заманчивой. Гай был не против побеседовать со старым знакомым и ещё немного задержаться в сладостных объятиях цивилизации, прежде чем возвращаться с мрачными новостями к Тальстин в контору, Гвейд своих целей не озвучила, но план горячо поддержала. Гай подумал, что старшина начинает входить во вкус светской жизни и решил, что это не так уж и плохо в конце концов…

Модистка восприняла задачу с некоторым подозрительным хмыканием, но от дачи советов, в отличие от прошлого раза, воздержалась. Поэтому уже к полудню всё было готово и они направились на поиски экипажа – поместье Манкуса Тавия, судя по визитке, находилось в дюжине миль за городом.

Стоянка наёмных экипажей размещалась на окраине города, почти у доков, и рядом с ней суетилась куча разноцветных грузчиков, таскавших взад и вперёд какие-то тюки, доски и штабеля кирпичей. Среди них выделялся огромный светлокожий детина, больше чем на голову выше прочих. Судя по богатырскому телосложению, жёсткой щётке волос на руках и бессмысленно-сосредоточенному пустому взгляду это был вампо – плод союза людей и троглодитов.

Троглодиты – примитивные человеческие существа, ходячий аргумент в пользу ряда экстравагантных научных теорий о происхождении людей от животных, всё ещё встречались в глухих и безлюдных уголках всех трёх «новых» континентов – Окциденталии, Сильвании и Антиподии, как и на некоторых островах. Хотя местные туземцы обычно и прилагали все усилия к тому, чтобы как можно быстрее стереть это племя с лица планеты. Белые люди относились к троглодитам более практично, пытаясь использовать в своих целях. Увы – дикари были совершенно неконтролируемы и скверно управляемы, поэтому случалось это нечасто.

Тем не менее в Остроге в местной таверне работала одна троглодитка, к которой Гай даже испытывал нечто вроде сочувствия. Гвейд этих чувств не разделяла. Её туземные предки столетиями боролись с троглодитами, почитали их за демонов и чудовищ и стремились уничтожать при первой возможности. Сама она была не столь кровожадна, но ни малейших симпатий к троглодитам и их потомкам не испытывала.

– Какая мерзость, – она была вне себя, глядя на ворочавшего огромные хлопковые тюки здоровяка, – это просто ужасно. Не только использовать этих… этих… но даже позволять им вступать… и заводить детей… это немыслимо. Это нужно запретить. Законом.

Гвейд нервно сжимала рукоятку зонтика, а её лицо даже побелело от возмущения.

– Везде свои законы, – попытался успокоить её Гай, – я тоже подобное не одобряю, но есть вещи, в которые мы не можем вмешиваться.

– Плодить и поощрять нелюдей это не «вещь», – буркнула Гвейд, – это мерзость. И её нужно пресечь. Калёным железом…