Владимир Козлов - Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

Прошла рабочая неделя, Беда с Рамбаем совсем освоились с работой и адаптировались в отряде. Коля парень был рисковый и подсел на карты, где ему постоянно фартило. Беда его увлечение не одобрял, но Рамбай был на несколько лет старше и в его советах не нуждался.

— Ты видишь, у нас в тумбочке продукты появились? Жить надо как-то. А не то ноги протянем, — говорил он.

— Это до поры до времени, а срежут тебя. Чем платить будешь? — спрашивал его Беда.

— Будет день и будет пища, — отвечал он, — мне тоже должны бабки. Если что я долг свой на них переведу.

В столовой на рождество Беда наткнулся на Рудольфа, парня, который раньше играл за команду Спартак, но что он находится в заключении, Иван об это не знал. Рудольф что-то доказывал рядом сидящему с ним мужику. Беда, обрадовавшись такой встречи, сорвался с места и подошёл к его столу сюрпризом:

— О чём торг ведём? — спросил он.

Рудольф повернул голову, присмотревшись в знакомое лицо, вскочил со скамейки, облапил Беду и приподнял его в воздух.

— Ты, как здесь очутился? — Ты — же в городе был недавно. Я письма со свободы получал, и о твоих успехах в футболе знаю хорошо.

— Был там, теперь лесным воздухом дышу, — улыбаясь, сказал Иван.

— Пошли на улицу выйдем, там покурим и заодно почирикаем, — позвал Беду Рудольф, отодвинув свой обед в сторону.

Они спустились с возвышенности, на которой стояла столовая, и встали у отведённого места для курения. Рудольф достал из кармана табакерку местного изготовления и начал с газетной бумаги скручивать себе цигарку. Беда вытащил из своего кармана портсигар с набитыми папиросами «Север» и протянул его Рудику.

Когда Рудольф брал в руки портсигар, Беда заметил у него на левой руке отсутствие трёх пальцев. На кисти торчали большой палец и изуродованный мизинец.

— Ты же не курящий и откуда такое богатство? — удивлённо спросил он, часто хлопая глазами.

— Жизнь заставила закурить, а папиросы это гуманитарная помощь. Беда подробно рассказал, что их тумбочка благодаря Рамбаю наполовину заполнена папиросами и сигаретами.

Беда закурил вместе с Рудольфом. Он пару раз затянулся и бросил бычок в металлическую бочку, которая была врыта глубоко в землю и служила вместо большой пепельницы.

— Пошли в тепло? Не могу на морозе курить, удовольствия никакого не получаю, — предложил Беда.

— Пойдём лучше ко мне в гости, посмотришь, как я живу, чифиря сейчас глотнём, — затушил Рудольф большим пальцем левой руки папиросу и положил себе в табакерку.

— Ты где пальцы потерял Рудик?

— На прессе, год назад. Зеванул трохи и под прессом оставил их. Кстати меня Рудиком здесь редко кто зовёт, больше Курком или Руфом кличут.

— Нормальная кликуха, а меня по фамилии кличут. Многие думают, что у меня погоняло такое, а я не возражаю. — Беда тяжело вздохнул и тревожно произнёс. — Я вот подельника своего потерял Кадыка, — ты его, наверное, не знаешь, он в футбол мало играл, и то только в юношеской команде. Потом в ДОСАФ пошёл на планериста учиться. В тюрьме слух прошёл, что его за неделю до меня отправили сюда.

— Погоди! Погоди! — а Захар Минин, — тебе же родственником приходится? — спросил Рудик, — он, где сидит?

— С Захаром ясней некуда, он в Соликамске чалится, а вот Кадык должен быть рядом.

— Кадыка я не знаю, но ты не тужи, может он здесь? Ты просто не знаешь. Лагерь большой, около трёх тысяч человек. Здесь затеряться запросто можно, — пытался обнадёжить его Рудольф. — Многие зэки работают в три смены и встречи бывают случайные, как у нас сейчас с тобой произошла.

— Нет его, — уверенно отверг предположение Рудольфа Иван, — был бы здесь, мне давно бы сказали. Я почти все отряды проверил, с первого дня пребывания на зоне.

Пока они шли до барака, Беда обратил внимание, что с Рудольфом многие встречные здороваются и перекидываются на ходу добродушными фразами.

— Вот этот маленький дедушка с приятной улыбкой, — он показал в спину удалявшего от них заключённого в шапке с опущенными ушами, — это ходячая летопись советских карманников. В прошлом знаменитый щипач по кличке «Чужой», гастролировал по всем городам и щипал лопатники у буржуев и торгашей. В войну был в розыске у сыскарей за свои грехи. Но в Харькове, говорят у какого — то немецкого офицера из автомобиля утянул планшетку с важными сведениями для нашей разведки. Его моментально по всем старым хвостам амнистировали. Сейчас на пенсии, но чёрт попутал на старости. Пришёл на приём к врачу и обчистил его карман халата, пока тот его осматривал. Здесь много сидят публичных людей, даже двое бывших генерала есть с большими сроками. За нарушение норм строительства аэродромов они срока свои отбывают. Один генерал за зону выходит без конвоя, прорабом у гражданских строителей работает. Музыкант из оркестра Александра Цфасмана, тоже здесь отбывает. Знаменитый своим сроком и наш земляк дядя Костя с сорок седьмого года сидит, ему двадцать пять лет дали. Сейчас хорошо Хрущёв сделал, — вышка пятнадцать. Этого срока вполне достаточно осознать тяжесть вины любого тяжелейшего преступления.